Осташковский Брейгель: железнодорожник после травмы стал эпатажным художником
Александр Гусев сейчас уже пенсионер. Всю свою жизнь он рисовал, по разным причинам это не было его основным занятием. Он сменил множество профессий, долгое время работал на железной дороге, шил шубы, столярничал, писал стихи и впитывал картины жизни, которые наблюдал. Занялся живописью Александр после травмы, потеряв два пальца на правой руке. Сейчас Сашу Гусева называют "осташковским Брейгелем" за его манеру письма и сюжетность картин, его работы продавались за рубежом, он много раз выставлялся в Москве. В апреле открылась его персональная выставка картин в родном Осташкове.
Осташков и всякое жу-жу-жу-жу
Александра Гусева можно часто увидеть на улицах Осташкова. Узнать его можно по грузинской шапочке с вышитыми крестами. Художник сам пришил к ней флисовые "ушки" для утепления и носит, практически не снимая.
- Мне говорят, какие стильные у тебя вещи. Ну, какие стильные? Штаны зятя, он хотел выкинуть, я забрал. Шапочку эту мне подарили. Куртка из секонд-хенда. Ботинки на помойке нашёл, - разговаривая с Александром, трудно понять, когда он шутит, а когда серьёзен.
Он почти не сидит на месте – ходит кругами, рассказывая о своих работах, цитирует Салтыкова-Щедрина, Бродского, Священное Писание.
- Мне интересно писать Осташков в 60-70 годы, в период застоя. Тогда была жизнь на улицах, не то, что сейчас - говорит он.
Александр Гусев родился в Осташкове в семье портного, работавшего на швейной фабрике. При том, что отец Александра был превосходным портным (он шил костюмы и пальто в период существования индпошива), его уникальный навык позже уже не был официально востребованным. Но, как и многие ремесленники, он тайно подрабатывал на дому. Советская швейная промышленность выпускала универсальные платья и костюмы, которые были впору только "универсальным" людям. Остальным же приходилось "отпускать", подшивать, подбирать – в общем, подгонять вещь по фигуре.
Александр быстро научился шить у отца и начал зарабатывать собственные деньги ещё в школе.
- А я шил так - подсматривал, как папа делал. Перелицовывал старые вещи. Или брал халявный материал со швейной фабрики. Я шил курточки с кармашками модные, кофточки.
В 80-е художник шил джинсы из итальянской ткани, которую можно было достать на тверском производстве. Ещё одним прибыльным делом был пошив шуб. Кожи и шкуры в Осташкове умели выделывать всегда, плюс навык кройки и шитья, унаследованный от папы – в результате стабильный и довольно высокий приработок, который позволял, как говорит Александр, "культурно проводить время". В те годы он нередко выбирался на юг и всегда брал с собой этюдник. Не столько для рисования, сколько для общения.
- Стоит поставить на пляже этюдник, как у тебя завязываются новые знакомства. Люди подходят поговорить, этюдник даёт им для этого хороший повод.
Среди картин Александра Гусева есть и такая зарисовка, на которой художник с мольбертом лежит на пляже в окружении огромного количества отдыхающих. На другой картине к художнику с мольбертом подошёл студент-археолог с лопатой и "учит его, как надо рисовать". Сюжеты не случайны. Это подсмотренные моменты жизни, бережно сохранённые в памяти и затем перенесённые на холст.
На той же картине, где студент с лопатой пристаёт к художнику, есть "Мастерская Леонарда А", в окне которой видна гигантская голова Лизы Чайкиной – реальная деревянная скульптура работы местного мастера. Она и сейчас экспонируется в осташковском выставочном зале. Слева на полотне - школа-интернат, где летом останавливались студенты-художники. Кошки, дети, парочки, морячок. Художник говорит, что в то время на улицах городка не затихала жизнь.
- Сами дворы были меньше, там стояли сараи покосившиеся. Но они были живые, там всегда была жизнь: курочки какие-то, кто-то копошился, что-то строгал, кто-то велосипед ремонтировал, кто-то мотоцикл чистил, люди ходили. Половички выбивали, в каждом дворе сетки были натянуты, зимой заливали каток. Люди сами всё делали. Всё время всякое жу-жу-жу-жу, - вспоминает художник. Именно эти моменты он переносит на холсты, и вот это "жу-жу-жу-жу" чувствуется в каждой картине.
Очень мало картин Александра Гусева посвящены современному Осташкову. Но такие тоже есть. Например, на одной из них изображено редкое для провинциального города событие – театрализованная арт-акция "Чаепитие в руинах".
Его организовали создатели осташковского проекта "Город горожан". Это было в 2020 году. Летним вечером в окнах брошенного старого дома загорелся свет и разыгралась постановка о визите в Осташков драматурга Александра Островского. Зрителей приглашали за накрытый на лужайке перед домом стол, где стояли самовар с чаем и угощение. На первом плане картины Александра возле этого накрытого стола расположились музыканты – группа "Будущие покойники". Этот удивительный для Осташкова коллектив, к сожалению, уже распался: "Будущие покойники" стали бывшими", – так шутят сейчас музыканты. Но они по-прежнему периодически собираются и играют вместе. Кстати, они это делали и на открытии выставки Александра Гусева в конце апреля.
"Будущие покойники", поэма о яичнице и вернисаж в зачарованном саду
В Осташков на интервью с Александром Гусевым мы приехали пасмурным днём в пик разлива Селигера. Дорога из Твери туда сейчас хорошая, ровная, кроме участка у Торжка. Можно домчаться быстро. В самом Осташкове уже не так гладко, часто попадаются выбоины, местами грунтовка. На въезде довольно много панельных пятиэтажек, разной степени обшарпанности магазинчики. Ближе к центру и набережной больше действительно старых домов. Некоторые из них красивые и ухоженные, другие – тоже красивые, но с признаками упадка и разрухи. Встречаются оштукатуренные и декорированные модные кофейни. Но в целом царит атмосфера сонного провинциального городка, которую так любят писатели и художники.
Встреча с Александром Гусевым у нас была назначена в выставочном зале, но в последний момент всё поменялось, и мы познакомились в уютном саду, полном редких растений. К нашему приезду в этом как будто зачарованном месте развесили картины художника и получился настоящий вернисаж. На пропитанных влагой серых досках веранды и бани разместились яркие и детализированные работы.
Сад и старый двухсотлетний дом с верандой принадлежит другу художника Николаю Филимонову.
Николай Филимонов – музыкант (один из создателей группы "Будущие покойники"), издатель и галерист из Москвы. В Осташков его занесло каким-то странным ветром из "грёз юности". В подмосковном доме, где он много времени проводил в детстве, на чердаке хранилась рукотворная карта Селигера, так в нём поселилась мечта – увидеть это озеро. И зрела она довольно долго, пока клубок из знакомств и случайностей не размотался в дорожку к этому старому дому и маленькому саду в центре приозёрного городка.
Судьбоносную роль в этой истории сыграл поэт и культуролог, специалист по Брейгелю (!) Михаил Кукин.
- Однажды он написал греческим гекзаметром поэму, которая называлась "Яичница". Она начинается так:
(Муза, приди, помоги, дай поведать далеким потомкам,
Как меня Дима Шумилов яичницу делать учил.
Лук для начала берем, не крупный, не мелкий, но средний,
И обдираем с него дочиста всю шелуху.)Поэма жизнеутверждающая, в целом о том, что можно просто приготовить яичницу и в этом найти для себя что-то, помогающее не впадать в депрессию. Поэма была написана в начале 90-х годов – в довольно голодные годы.
- Я тогда ещё только мечтал поехать сюда, а мой друг Кукин в какой-то момент позвонил одному старому хипарю Валере и спросил, как с семьёй поехать на Селигер. Через Валеру он вышел на тогдашнего местного жителя Аркадия. Он раньше жил в Италии, а потом поселился здесь. Тот стал спрашивать – а кто приедет? И когда узнал, оказалось, что он слышал о Мише Кукине и знает его поэму о яичнице. Миша в обморок упал, когда об этом услышал. Он приехал, а потом он позвал сюда меня.
Так всё и сложилось. Через поэму "Яичница", её автора Мишу Кукина и итало-осташа Аркадия Николай Филимонов осел в тверской глуши. Он продолжает работать в столице, с приходом удалёнки это стало делать намного проще. Можно вообще не уезжать от этого озёрно-лесного воздуха, звенящих комаров и истошно вопящих чаек.
Сад у Николая необыкновенный: в нём постоянно живут не только работы местных и московских художников, но и разные редкие растения. Здесь можно увидеть разлапистый тис – "тис изменил ход истории, когда британцы стали делать из него луки", - поясняет хозяин. В уголке какое-то ещё чудное хвойное деревце. Многие из кустиков и деревьев – подарки разных людей, которые приходили в этот сад. В глубине возле бани расположилась музыкальная студия, помимо инструментов и звукозаписывающего оборудования там так же развешено множество картин, в том числе написанных Александром Гусевым.
- Когда я только приехал, Саша сшил мне тёплую и удобную шубу из козы. Так мы познакомились, и я узнал, что он потомственный портной. Этот человек обладает врождённым умением раскраивать что-то. И так же он раскраивает землю, когда рисует картину. Поэтому у него такие объёмы получаются. Он берёт кусок земного шара и делает раскрой со всеми пуговицами, молниями, и композицию строит интересную. Саша - мастер на все руки. Вот, живёт человек, работает на дрезине, а при этом очень интересная у него жизнь: картёжник, джинсы шил, слушал рок-н-ролл. Любопытно ему жить всегда. А главное, он никого не обламывает, не осуждает. Никогда не слышал, чтобы он кого-то ругал, - говорит Николай.
Когда шуба из козы свела москвича и осташа, Александр Гусев ещё не был художником. Он работал на железной дороге, писал стихи, играл на гитаре и интересовался жизнью вокруг себя. Увлечение живописью переросло в нечто серьёзное у него именно с подачи Николая. Это случилось после несчастного случая, когда Александр работал с циркулярной пилой и отрезал себе указательный и средний пальцы на правой руке. Пока он лежал в больнице, Николай его навещал и рассказывал об известных художниках, которые имели увечья и при этом писали прекрасные картины. После этого Александр часто ездил в музеи, погружался в работы великих мастеров и начал экспериментировать сам. Пока не нашёл свой, в чем-то схожий с брейгелевским, стиль.
А сад постепенно превратился в "сад тысячи историй" и стал нескончаемым источником вдохновения. На картинах осташковского художника можно увидеть стихи Михаила Кукина, Лаврентинум из писем Плиния, Апокалипсис от Иоанна, - много того, о чем беседует здесь местная и столичная интеллигенция за чашечкой кофе или рюмочкой чего-то другого, под гитару и бубен. Это зачарованное место в центре курортного городка, куда притягивает разных интересных, талантливых и необычных людей. Собственно, "Будущие покойники" тоже появились на свет здесь. Вокалист группы, местный поэт Юра Тихомиров, просто перелез в сад через забор – не придумал, как ещё попасть. И надолго задержался. Сама история этого места так и просится на очередное полотно Александра Гусева, ироничное, подробное, затягивающее во вневременное пространство всякого "жу-жу-жу-жу".
