"Шукран - это счастье": сириец Ахмед 30 лет назад переехал с семьёй в Тверь
В центре Твери, рядом с остановкой на Тверском проспекте, к офисному зданию притулилось маленькое кафе с незамысловатым названием "Сирийская кухня". Ради интереса ещё до карантина я как-то зашла туда попить настоящего арабского кофе, который здесь готовят на песке. Обстановка скромная, но атмосферненькая – пахнет восточными пряностями, звучат песни на арабском языке, в меню указаны знакомые и малопонятные названия блюд: хумус, фалафель, кафта, люля-кебаб, шуш-парак, шиш-таук…ну, и конечно, шаварма, куда ж без неё (даже в Египте шаварму делают сирийцы). И на какое-то мгновение пришло ощущение, что ты не в Твери, а где-то далеко-далеко на юге, на другом континенте, где воздух пахнет кардамоном и по утрам будят с белокаменных минаретов муэдзины.
Кафе держит семейная пара – уроженцы Дамаска, которые обосновались в России много лет назад, а Тверь уже называют "родной". За стойкой суетится приветливый хозяин Ахмед, он очень хорошо говорит по-русски, хотя и с акцентом. Слово за слово, мы разговорились.
Война в Дамаске
Ахмед представляется полным именем – Масри Ахмед Мидаль. Кстати, его фамилию можно перевести условно как "Египетский", потому как по-арабски Египет называют Миср или Маср. Родился он в 1969 году в сирийской столице Дамаске. Конечно же, семья была многодетной – у Ахмеда четыре сестры и брат. При этом работал не только отец на текстильной фабрике, но и мама – в Советском центре культуры. Сколько родни у Ахмеда – дядьёв, тетушек, двоюродных и троюродных братьев и сестёр, племянников и племянниц – он искренне не знает:
- Невозможно сосчитать и всех упомнить, очень много, целое селение получится. В Сирии нормой считается минимум четыре ребёнка, а лучше пять. И помогают ухаживать за детьми вся родня, не только родители. Вот моя старшая сестра получила европейское образование, и они решили с мужем жить по-современному – родить только двоих. Первой оказалась дочка, второй – дочка, третьей…в общем только после пятой попытки родили сына.
В Дамаске семья жила в своем большом доме, которого больше уже нет. Война, начавшаяся в Сирии в 2011 году, забрала очень многое – дом, бизнес, деньги, слава богу, пощадила семью. Сейчас Ахмед периодически созванивается с ними по WatsApp. Последний раз дома он был 3 года назад.
- В Дамаске мы жили в районе Аль-Кабун. Сейчас от него ничего не осталось – всё разбомбили. Люди в Сирии о войне говорят по-разному: кто-то власть обвиняет, кто-то террористов, а кто-то экстремистов считает революционерам. С моим районом получилось так, что боевикам дали возможность покинуть город и уйти в Идлиб, если они сдадут оружие. Им даже для эвакуации 20 автобусов пригнали. Но боевики отказались и открыли огонь. И тогда Кабун разбомбила сирийская авиация. Погибло очень много мирных жителей. До последнего момента мой город жил обычной жизнью, работали школы, больницы. А за два дня Кабун стал руинами.
Сейчас экономика Сирии в упадке, люди живут тяжело и бедно. Цены, по словам Ахмеда, почти такие же, как в Твери, а средняя зарплата выходит около 40 долларов в месяц. При этом многие вынуждены снимать жильё, а это от 150 долларов. Поэтому в семьях работают по возможности все взрослые, чтобы хоть как-то выжить.
Мусульманин или атеист?
Как рассказывает Ахмед, до начала 90-х жизнь в стране была свободной и хорошей, народы разных вероисповеданий жили дружно, не было строгих правил ислама, которые сейчас сильно повлияли и изменили порядки в арабских странах.
- Нам было всё равно, кто ты – мусульманин, христианин или иудей, сириец или курд. Реально люди жили в мире и взаимоуважении. Были свободные нравы – на улицах ходили женщины как в никабах и во всём закрытом, так и в шортах, по-европейски. И никого это не оскорбляло и не задевало. А в 90-е годы, когда началась война между Ираком и Кувейтом, всё начало меняться. Правоверные мусульмане – саудиты – стали брать верх. Тогда очень много людей обернулось к исламу, к строгим средневековым правилам. И сейчас в Сирии очень сильны законы Шариата, правда, религиозные противостояния идут между суннитами и шиитами.
Возможно, что такие порядки повлияли на отношение к религии в семье Ахмеда. Сам он не считает себя мусульманином. Говорит, что не атеист, но верит в единого бога как некую высшую силу.
- Я могу помолиться везде – дома, в мечети, в храме. Главное, что у тебя на сердце и в мыслях, твои поступки. А посредники между мной и богом мне не нужны, я не признаю пророков. Мой отец говорил: "Надо любить людей, и не важно, в Христа они верят или пророка Мохаммеда. Делай добро не потому что, тебя ожидает награда в виде рая, а потому что ты должен быть Человеком и делать это от сердца. Так отец мой думал и воспитывал нас. Мы не соблюдаем правила ислама. Отмечаем светские праздники – Новый год, 8 Марта, День Победы.
Челноки из 90-х
Ахмед закончил на "отлично" школу, хотел стать инженером, но сначала поступил в институт на экономфак, отучился год и понял, что это не его. А поскольку мама работала в Советском центре культуры и парень даже начал изучать русский, то ему предложили поехать учиться в СССР. И в 1988 году попал сирийский студент в Калинин – так уж выпало. После года обучения на подготовительном курсе предложили продолжить учёбу на выбор в четырёх городах – Москве, Питере, Выборге и Полтаве. Но Ахмед остался в Твери и закончил Политех, а потом поступил в аспирантуру.
- Учился очень хорошо, первый мой заработок был – решение курсовых и контрольных по математике и черчению. Стипендия была 90 рублей, её не хватало. Начались 90-е годы, развал Союза, и я задумался, чем зарабатывать на жизнь, поскольку наука и аспирантура денег никаких не давали, и перспектив не было. У нас тогда профессора оставались без зарплаты.
Началась рыночная экономика, в которую предприимчивый сириец очень хорошо вписался. Как говорит Ахмед, даже мысли не было вернуться домой, потому что в те годы в России была масса возможностей заработать хорошие деньги. Он начал ездить в Москву, привозить и торговать турецкими товарами – одеждой и косметикой.
- Помните, тогда были очень популярны тушь Максфактор, помада Рубироуз, мыло Дуру? Я всё это привозил в Тверь. И одновременно учился. В 91-м году познакомился со своей первой женой – русской. Мы стали вести бизнес вдвоём, она вела бухгалтерию. Потом родилась дочка, и жена отошла от дел. Пришлось мне самому зарабатывать на семью, я нашёл напарника. Дела шли очень хорошо. Даже бандиты на меня не наезжали и рэкета не было. Потому что я серьёзно занимался боксом, ходил в тренажёрные залы и знал братков, они там тоже постоянно качались. Но тогда они ещё были спортсмены, а не бандиты. В общем, они меня не трогали. Хотя на разборки и стрелки звали неоднократно. Но я отказывался.
Две страны - две семьи
В 1995 году Ахмед открыл свою фирму, несколько складов и начала заниматься бизнесом вплотную. Товар уже возил напрямую из Турции. Спустя несколько лет купил в Твери квартиру, машину. И стал вкладывать деньги параллельно в бизнес на родине – в Сирии: там тоже открыл магазин, купил дом, дачу. Потому что все эти годы жила мысль и надежда всё-таки вернуться в Дамаск. Хотя в 94-м году он получил российское гражданство: "тогда гражданство просто раздавали, вообще не было никаких проблем и сложностей, за два месяца я всё оформил".
Потом появилась вторая жена. Первая не хотела больше детей, а Ахмед мечтал о сыне. Он взял в жёны свою землячку, чернобровую и зеленоглазую Муну, которую знал уже давно, когда жил в Сирии.
- Русская жена сначала, конечно, была против, а потом смирилась, но только при одном условии – чтобы сирийская жена жила там, а она здесь. Даже шутила, что теперь спокойна, потому что когда я поеду на родину, то буду в надёжных руках. И так получилось, что Бог мне подарил сразу двух сыновей. Сначала родила арабская жена, а потом через полгода – русская. Теперь у меня есть Мохаммед (в честь моего отца) и Михаил. А в 2011 году началась война. Я всё потерял, и забрал Муну с сыном в Россию. А квартиру в Твери я переписал на дочку Екатерину, ей сейчас 27 лет, и сына Мишу. Сейчас мы живём в съёмной квартире. Но я очень благодарен своей первой жене за всё - детей и поддержку.
Маленькое кафе - оазис Востока в Твери
Успел Ахмед поработать и в империи господина Харминдера в ООО "Ритм-2000" заместителем генерального директора, отвечающего за сектор непродовольственных товаров. Когда все магазины закрылись, снова встал вопрос о том, как заработать на жизнь. В 2017 году Ахмед открыл первый магазин восточных товаров на Пролетарке – специи, сухофрукты, кофе, сладости, одежда и т.п., поставки шли из Сирии. Но аренду подняли, поэтому магазин закрылся.
Тогда уже Ахмед решил открыть кафе арабской кухни – египетской, сирийской, турецкой, а также Йемена и Саудовской Аравии. Но мечта о магазине осталась. В кафе работает сам Ахмед, он же варит изумительный арабский кофе на песке, готовит все блюда Муна и помогает им молодой парень-земляк. В маленькое кафе приходят тверские арабы и те, кто хочет попробовать что-то необычное, восточное, или вспомнить, как пил кофе в Египте. Есть и постоянные посетители.
- Вы даже представить не можете, как много в Твери живёт выходцев из арабских стран: Сирии, Йемена, Египта, Марокко, Саудовской Аравии, Туниса. Они часто к нам заглядывают, пьют кофе, неспешно беседуют на арабском. У нас есть такой общий универсальный язык, который мы все понимаем. Но, скажем, если марокканцы или алжирцы будут беседовать друг с другом на своём диалекте, мы их не поймём.
Кофе готовит только Ахмед. Арабский кофе особенный – он с кардамоном. Готовится напиток в турке на горячем песке. Если вы варите кофе на плите, то турка прогревается только снизу. А чтобы вкус кофе раскрылся, нужно чтобы турка прогревалась со всех сторон и горячий воздух в ней циркулировал.
Пока мы беседуем с Ахмедом, к нам присоединяется его миниатюрная жена. Муна садится за стол, скромно улыбается, по-русски она говорит плохо – "чут-чут" . Когда я спрашиваю, любит ли Ахмед русские блюда – пельмени, оливье, борщ, котлеты – она, услышав знакомое слово, смеётся, согласно кивает и говорит немного на свой манер: "да, да, борсщ, борсщ, гречшка". Кстати, русскую кухню Ахмед очень любит, но ест редко. Муна гостеприимно хочет меня накормить. Несколько раз предлагает приготовить для гостьи что-нибудь вкусненькое.
Для приготовления блюд в кафе используют только натуральные сирийские специи и индийский длиннозернистый рис басмати. Чаще всего посетители заказывают кофе, фалафель и рис манди со специями, который по вкусу получается, словно приготовленный на открытом огне.
- Я мог бы здесь отрыть очередное бистро и торговать гамбургерами. И наверное, я бы имел хорошую выручку, клиентов было бы больше. Но я хочу что-то новое, картошку и чизбургеры можно покушать везде, а у нас особая кухня. Я хочу, чтобы люди знали, какая у нас культура, какая у нас еда. Для меня это важнее всего, важнее денег и прибыли. Если людям нравится и они говорят "спасибо", "шукран", "очень вкусно" - я счастлив.
Автор - Наталья Сердобинцева.
