"Один из десяти", или О тюремных порядках, контингенте и свободе в интервью бывшего главы Конаковского района Виктора Крысова

Уголовное дело о покушении на взятку в 45 миллионов рублей тогда ещё главы Конаковского района Виктора Крысова было нашумевшим, если не сказать шокирующим; расследование велось более двух лет, а закончилось реальным сроком для обвиняемого в колонии строго режима. 18 декабря 2012 года его приговорили  почти к 9 годам тюрьмы и штрафу в один миллион рублей. Затем в марте 2013 года Верховный суд приговор отменил, а спустя три месяца состоялся повторный приговор с тем же вердиктом. В феврале 2017 года Виктор Крысов вышел на свободу по УДО, в общей сложности отсидев в СИЗО и местах лишения свободы 5 лет. Его жизнь, как и он сам, неузнаваемо изменились. Виктор Николаевич согласился дать интервью ТИА.  

«Он назначил мне встречу в ТЦ «Рио», в незатейливом кафе на втором этаже. Посетителей было мало – две-три влюблённые парочки, мамаша с ребёнком и несколько мужчин, деловито и в одиночестве перекусывающих и пьющих кофе. Я растерялась: опаздывает, наверное! Полезла в сумку за сотовым. А потом вдруг обратила внимание на мужчину, сидящего ко мне спиной – в годах, но стройного и подтянутого. Он повернул ко мне лицо, улыбнулся и спросил: «Что? Не узнали?».

- Знаете, я назначил вам встречу в этом месте совершенно не случайно: если вы посмотрите в окно, то увидите здание, угловое окно на предпоследнем этаже, откуда я почти два года наблюдал за этой стройкой – и всё гадал, что же здесь будет. А сейчас я сижу в этом торгово-развлекательном центре, пью кофе, наблюдаю за людьми, и я очень рад этому весьма простому факту.  

Далее Виктор Николаевич начал рассказывать. Следуя нашей  традиции, мы постарались максимально сохранить стиль речи рассказчика.

О коррупции

 Я родился в городе  Благовещенске Амурской области. Мои родители были простые люди: отец – водитель, мама – бухгалтер. Закончил Благовещенский государственный педагогический институт факультет иностранных языков, знаю английский и немецкий языки, сам учил испанский. После института работал в сельской школе, но не просто по распределению, а сам захотел и поехал на два года в глухую таёжную деревню. Потом 28 лет служил в Вооруженных Силах СССР, РФ; в 2005 году я уволился в запас в звании полковника. Приехал в село Мокшино Конаковского района, где была в состоянии банкротства «Завидовская» птицефабрика. Возглавил предприятие. Потом избрался главой сельского поселения, а потом уже – в 2009 году - и главой района.

28 октября 2010 года случилось то, что навсегда круто изменило мою жизнь. Первый приговор вынесли в декабре 2012 года, потом его отменили, и второй приговор уже вынесли в 2013 году. Под стражей я находился с 16 апреля 2012 года. Дело было сфабриковано. И об этом свидетельствует объективный факт: 27 октября 2010 года было подано заявление о вымогательстве денег, на основании чего и завели уголовное дело. Но по данным Росреестра, за 19 дней до этого участок, за который я якобы вымогал или собирался получать взятку, был снят с кадастрового учёта и поделён на 4 части, то есть его просто не существовало. А ещё была моя позиция, которая заключалась в двух словах: вернуть землю в район. А это, очевидно, кое-кого не устраивало.

Что такое коррупция? Это использование публичной власти для личного обогащения. В данном случае никакого личного обогащения и быть не могло. Мне предлагали закрыть это дело за мзду, но я отказался. Если честно, эта тема мне сейчас не то что не интересна, я дочитал эту страницу жизни, поставил точку, перелистнул и хочу жить новыми реалиями.  

О лагерном быте

Срок я отбывал в колонии строго режима – это специализированное учреждение для бывших сотрудников правоохранительных органов и спецслужб в Нижегородской области (ИК-11). До этого я полгода был в «Матросской тишине», ведь под стражу меня взяли прямо из больничной палаты из клиники восстановительного лечения, прямо с капельницей забрали. Я получил травму на ледовой арене в Конаково 5 января 2012 года. Кстати с этим связана одна большая странность: когда мне сделали снимок сразу после падения, то череп был целым. А когда я 11 числа пришёл в себя, то при повторном снимке был уже перелом свода основания черепа. Меня привезли в следственный комитет, но я буквально тогда ходить не мог, был очень слаб. И меня из СУ СК увезли на скорой. Поэтому я и попал в «Матросскую тишину» - в больнице лежал. А потом уже в Тверь перевели, в СИЗО. Надо отдать должное, здесь изолятор относительно новый и чистый, нас там в камере было по 4 человека, все санитарные нормы и стандарты соблюдались.  Кстати, у меня до сих пор не восстановилось обоняние после травмы. Но мне это помогало: в условиях спёртого воздуха в камере ничего и не чувствуешь – одним раздражителем меньше.    

А вообще как ты сам свой быт устроишь, так и будешь жить. Например, не хватает освещения, лампочки тусклые для чтения, по разрешению руководства родственники передали более яркие энергосберегающие лампочки, чтобы зрение не садилось. Или, скажем, из окна дует. Никто не мешает сорганизоваться с соседями по камере и решить эту проблему, организовать дежурство для уборки и т.д. Все взрослые мужики, большинство адекватные, так что всегда можно договориться. Хотя бывали и невменяемые в прямом смысле этого слова.  В целом, каких-то ужасов, как показывают в фильмах о беспределе, не было. В принципе, кто как ведёт себя на воле, он также  будет себя вести и в местах лишения свободы. И отношение к тебе будет выстраиваться тоже в зависимости от твоего поведения. А что касается самой системы – да она к тебе никак не относится, равнодушна.  Механизм.

Тюрьма очень дисциплинирует человека. Я по натуре жаворонок, подъём для меня в пять утра не просто легко, а естественно. В лагере у нас подъём был в 4:50, отбой – в 20:50. Этот режим и в СИЗО, и в лагере, не доставлял мне никакого дискомфорта. А в связи с тем, что бОльшая часть жизни прошла в стрессоустойчивых ситуациях, для меня не было особо тягостным там находиться. Я воспринял это с такой внутренней установкой:  так случилось, надо жить дальше. Я не говорю, что мне было легко. Отбывал на общих основаниях. Конечно же, прессинг был, и складывается он из большого количества жизненных мелочей.

  О работе

В лагере я работал, первоначально попал в бригаду по сбору упаковки, а затем уже работал технологом на производстве. У нас в промзоне было 12 цехов. А потом я постепенно пришёл к выводу, что мне от всего этого нужно уйти…Если говорить о работе в местах лишения свободы, то она неразрывно связана с правами потерпевших. Сейчас в колониях у нас работает только 30% осуждённых, потому что на всех не хватает работы. Ведь пенитенциарная система вынуждена выживать в условиях рыночной экономики и конкурировать с другими производствами. Нет заказов – нет работы, а это значит, что присуждённые штрафы, материальные ущербы потерпевшим не выплачиваются. Самые платёжеспособные оказываются пенсионеры. И потом, из заработка вычитывают обязательные платежи – за питание, обмундирование, коммунальные услуги. Это в первую очередь, а потом уже, что остаётся, идёт на иски. Только ничего не остаётся. Например, 1000 рублей в месяц – это очень высокая зарплата. А если осужденный не работает, то сладкое пирожное получается – сидит себе и сидит за счёт государства. А это очень большие деньги: ещё в 2014 году содержание одного заключённого обходилось в 411 тысяч рублей в год. А теперь прикиньте, сколько это тратится денег – в местах лишения свободы в России находится около полумиллиона человек. Конечно, система исполнения наказания модернизируется, но очень-очень медленно, она одна из самых инертных. Поэтому я и ушёл из производства, когда убедился, что никакой экономики там нет. У меня ведь ещё и юридическое образование, поэтому я оформлял документы в той же промзоне.   

О чтении, деградации и 55 кг

Я очень много читал, особенно в СИЗО. Сначала увлекательный детектив – все 33 тома моего уголовного дела. Сначала это читалось с интересом, ну а потом уже просто по необходимости. Потом уже я стал читать книги по истории России: Карамзина, Соловьёва, Ключевского. Там есть библиотека, раз в неделю приходил сотрудник, который приносил книги на обмен. Можно заказать издания через родственников, потом эти книги также остаются в библиотеке. Кроме того, я выписывал журналы и газеты: «Популярная механика», «Эксперт», «Наука и жизнь». Крайне важно занять самого себя, чтобы не заниматься самоедством и самокопанием. Это путь в никуда.

Попав в тюрьму, я удивился, сколько там интересных людей – умных, образованных, эрудированных, с кем есть о чём поговорить. Например, в СИЗО у меня был один сосед, который профессионально занимался дыхательными практиками, даже ездил заниматься йогой в Индию. Он научил меня дыхательным гимнастикам, я успешно бросил курить, а стаж курильщика был около 25 лет.

Понимаете, человек, запертый в четырёх стенах, очень быстро и сильно деградирует. Обречённость или агрессия затем переходят в апатию. Поэтому важно сохранить тот темп жизни, который для тебя естественнен. Мне пришлось встраиваться в эту систему.

Ежедневно в камере я занимался физкультурой – не менее часа. Мне очень повезло, что рядом со мной были люди, которые подсказывали как и что надо правильно делать. Один мой сосед был кандидатом в мастера спорта по рукопашному бою. Вообще людей с избытком физической подготовки было достаточно много. Я сидел в специализированном лагере строго режима, где наказание отбывали за убийство, нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Многие из осуждённых побывали в горячих точках, прошли войны. Так что контингент был специфическим, имевшим профессиональную физподготовку. Были и ребята, которые попадали в совершенно дурацкие ситуации: в драке по трезвости с одного удара убивает человека и всё – точка! 

Самой желанной была прогулка. За всё время в СИЗО я ни разу не пропустил ни одной прогулки, только сожалел, что она была короткой – до 40 минут.     

В общей сложности я похудел на 55 килограмм. Это такое удовольствие,  я целого мужика с себя снял. Начиналось всё с того, что я не мог и десяти шагов пройти, был очень слаб после травмы, а когда выходил, то я уже мог и потягиваться десять раз, лёжа жал 110 кг. Ну, и отсутствие избытка питания. Вообще, все было более жёстко, чем на «бытовом» лагере.

О контингенте

В местах лишения свободы учишься читать людей. Через 20 минут появления в отряде всё становится понятно о человеке  – кто он был и кто он будет. За годы наблюдений у меня сложилась такая статистика. Девять из десяти сидят заслуженно. Точка! Среди этих девяти трое – это алкоголики. Конечно же, я живу в России, занимал руководящие должности, и знал, что люди пьют. Но о том, какое это жуткое зло – водка, я даже не представлял. Сколько хороших работящих мужиков из-за этой водки попали в тюрьмы, чего понатворили, загубили жизнь и себе, и другим людям. Поэтому когда я вышел, то принял решение навсегда и бесповоротно – ни грамма алкоголя. Это яд! Говорят, что алкоголь снимает стресс. Ерунда,  нет никакого стресса в жизни. Стресс живёт лишь в голове человека. Только вот попадая в условия изоляции, понимаешь, что всё, что было ДО – это не проблемы.

Следующие два – это психически нездоровые люди. Здоровый человек убивать другого человека, не на войне,  не будет. Они такие зверства совершают, в голове не укладывается. Не хочется даже пересказывать эту дикость. Их надо лечить и изолировать ещё до преступления, но система психиатрической помощи у нас развалилась. Поэтому в тюрьме оказываются и психопаты, больные люди.

Следующие два из девяти – это барыги, те, кто торгуют наркотиками. Вопрос только в том – когда они тебя продадут. Любой человек для них – это источник обогащения. Не более. Эти люди абсолютно без совести, чести, без каких-либо принципов.

Ещё двое - профессиональные преступники. Они сознательно избрали такой путь, сознательно идут на преступление и отдают себе в этом отчёт.

Остаётся последний – этот один из десяти. Разные случаи бывают, но в основном это СУДЬБА. Человек совершает или не совершает преступление, но оказывается в тюрьме, потому что так сложились обстоятельства, потому что он не может поступить по-другому или просто оказывается в ненужном месте, в ненужное время.

На свободе

В лагере ощущаешь недостаток информации. Поэтому тебе интересен каждый человек, замечаешь каждую деталь. И к людям относишься более чётко, наверное, в том числе, из-за взаимозависимости.  Здесь – всё иначе: мы проходим мимо друг друга и не замечаем, даже когда другому  больно.      

Я когда вышел,  ощущал себя инопланетянином. Изменился, меня среда деформировала, но и жизнь на воле очень сильно изменилась. Очень! Мне надо адаптироваться. Первые дни я ходил и слушал людей и не понимал, о чём же они говорят. Вроде бы русский язык, но смысл сказанного, тем более подтекст, ускользал. Не понимал взаимоотношений между людьми. Всё иначе. Конечно, свою роль сыграла и потеря памяти. Многие обстоятельства и события своей жизни я вспомнил уже в лагере. Парадокс-то в чём? При потере памяти ты ведь не догадываешься, что были какие-то люди, что-то происходило с тобой. Ты этого просто не знаешь. Иногда случайно брошенная фраза, ассоциация вдруг возрождает отрывок воспоминания.

Я вернулся на абсолютном позитиве. Никакой озлобленности, негатива. Меня всё на свободе радует, потому как есть с чем сравнивать.

О семье и планах

Я бы хотел напомнить, что там содержатся люди, такие же граждане России, которые потом, выйдя на свободу, пытаются как-то организовать свою жизнь. Это очень серьёзный социальный вопрос. И тут вот что происходит. У тех, кто получает срок больше пяти лет, в 2/3-их случаев семьи разрушаются. И жёны, и сами осуждённые ставят крест на своей семейной жизни, человек остаётся один,  теряет все социальные связи. Все эти «лошадиные» сроки не воспринимаются «зеками»  реально, вот до пяти лет человек может ждать, надеется на что-то. А с большим сроком заключения человек не готовится, не думает об исправлении или о том, как быстрее выйти, а просто живёт и приспосабливается к тем реалиям, которые существуют. А когда выходит – ни семьи, ни работы, ни дома. Ничего.       

В моей семье всё сложилось. Вот только, к сожалению, мама меня не дождалась. Царство ей небесное! Но жена выдержала, вынесла это всё, я перед ней преклоняю колено. У нас пятеро детей…Мне бы не хотелось об этом говорить. Друзья остались прежние, они ко мне и на свидания приезжали. Очень важно, находясь там, знать, что ты не один, что люди, несмотря на всю ложь и грязь, сохранили своё мнение.  Спасибо жене, всей семье, друзьям- всем добрым людям !

Я занимаюсь своими детьми, стараюсь дать им то, что они не получили в течение пяти лет. И навёрстываю упущенное – налаживаю связи, занимаюсь домом, начал работать в одной из частных компаний. А ещё я бы хотел помогать людям вести здоровый образ жизни. Я хочу своим примером выступать за здоровый образ жизни, за здоровые отношения между людьми, за здоровое отношение к жизни. В какой форме – пока ещё не решил.  Время покажет.

Записала Наталья Сердобинцева.