Освобождение Калинина глазами ребёнка: "Немцы бросили свою повозку с провиантом и что есть силы дали деру на Старицкое шоссе"

16 декабря 1941 года оккупированный Калинин был освобождён. Ночью войска Красной армии  начали штурм города, и после кровопролитных многочасовых боёв  полностью освободили Калинин от оккупантов. В ходе боёв и оккупации город сильно пострадал: разрушены тысячи зданий, сожжены целые кварталы, выведено из строя всё энергетическое хозяйство города, приведены в негодность вся высоковольтная и низковольтная сеть, трансформаторные подстанции. 

Владимир Митрофанов видел оккупацию и освобождение города своими глазами. 

Педантичные немцы хозяйничали в городе два месяца: поменяли таблички на немецкие, разделили областной центр на четыре района, каждый из которых имел свою управу и комендатуру, назначили городским бургомистром дворянина Валерия Ясинского, и даже организовали офицерский клуб и казино.

В 41-ом Владимиру Митрофанову было 7 лет, семья Митрофановых делила дом с немцами в деревне Борихино (ныне улица Борихино Поле), в одной половине жили мама с четырьмя детьми, во второй – оккупанты.

Владимир третий в верхнем ряду справа фото 44-го года. 

Сюда, на место, где прошло его детство, Владимир Николаевич приезжать не любит – говорит, тяжело вспоминать. За 74 года вместе со съёмочной группой ТИА он впервые зашёл в дом, где его семья переживала оккупацию.

Нынешней хозяйке дома, Наталье, Владимир Митрофанов рассказывает, каково жилось в оккупации:

- С немцами у нас был общий туалет и общий коридор, мы жили в малой комнате, в передней. Дом охранялся. Рядом с домом находилась автомашина с радиостанцией. Командира звали Робертом. Он немножко говорил по-русски. Кстати говоря, от него мы узнали, что в Москве был парад наших войск.

Немцы вели себя как хозяева, но почти не зверствовали. Как вспоминает Владимир Николаевич, мать была строптивой женщиной и отказывалась топить немцам печь и стирать их белье. За это один из немцев сжег в печке все документы Митрофановых.  Перед домом стоял немецкий мотоцикл, Владимиру очень понравился брелок с ключами и ребёнок взял его себе поиграть. Разъярённый немец, заметив пропажу, наставил дуло ружья на «воришку», но в последний момент передумал и выстрелил в потолок:

- С тех пор я понял, что чужое брать не просто плохо, но и опасно для жизни.

Разрушенный Калинин Владимир Митрофанов увидел после освобождения города.  Больше всего ребёнка поразило огромное немецкое кладбище в центре города:

- Мать дала мне задание как самому старшему в семье – добыть стакан бузы (соли). Рынок располагался на площади у цирка, она и называлась так – Хлебная. Пешком я дошагал из Борихино до площади Революции и увидел немецкие кресты. Всё кладбище занесено снегом, некоторые кресты уже нарушены.

Прохожие рассказали мальчику, что на площади Революции хоронили умерших в госпитале, который находился в гимназии № 6, немцев.

Зима 1941 года выдалась морозной, поэтому немецкое кладбище начали разбирать только весной, в апреле. Куда вывозили тела немецких солдат, Владимир Митрофанов не знает: «Это были наши лютые враги, мы знали главное: не место им в центре города». Деревянные кресты с могил жители на санках забирали себе: из них колотили новые оконные рамы взамен разрушенных, топили печи.

Немецких кладбищ было несколько. Кроме площади Революции солдат и офицеров Вермахта хоронили на площади Ленина, на территории трамвайного парка, во дворе Пролетарки и  в деревне Борихино.

- На площади Ленина, вероятнее всего, были похоронены высокие немецкие чины, вместо памятника фашисты установили знак свастики, - рассказывает Владимир Митрофанов.

Снимок сделан у нынешнего здания администрации города. Слева на фото здание Тверской городской Думы, справа – театр.

Хоронили немцев и на окраине деревни Борихино, как вспоминает Владимир Митрофанов. Там были захоронены около 20 немцев. 

- Один немец – радист – погиб на моих глазах. Он сидел в машине, а я был рядом. Немца убило разорвавшимся снарядом, меня контузило, а маленькая крупица осколка попала в правую ногу. Я долго ничего не слышал, не разговаривал. Помню, немцы запихали меня на русскую печку и оставили отлёживаться.

Сохранились у Владимира Николаевича отчётливые воспоминания, как немцы в декабре бежали из города: повозка с провиантом съехала в канаву, они обрубили вожжи, оставив в канаве большие запасы хлеба, муки, и что есть силы дали деру на Старицкое шоссе – это был единственный открытый путь для оккупантов.

- Все было направлено на то, чтобы восстановить город: с кирками, с лопатами, с ломами на улицу выходили дети и старики. Помню радость от того, что в городе заработала баня на Советской. Мылись вместе с солдатами, которые не выпускали из рук пистолеты. А сколько вшей было! И у нас, и у немцев, кстати. Потом пустили трамваи, заработала канализация. После двухмесячной оккупации город, наконец-то, стал оживать.

Владимир Митрофанов помнит, как началось восстановление Драмтеатра.

Фото 1941 года сделано со стороны Свободного переулка

В 1949 году, когда объявили о первых субботниках по восстановлению театра, Владимир Митрофанов уже работал слесарем в коммунальном отделе Пролетарского Райисполкома:

- Строители вели кладку, а мне поручили таскать кирпичи на сцену. Брал 3-4 кирпичины и по узким лестницам поднимался на сцену. Потом помогал убирать мусор.

Впервые Владимир Митрофанов в Драмтеатре побывал в конце 50-х годов, вернувшись из армии.

Владимир Митрофанов крайний слева во втором ряду сверху

На современное здание театра 81-летний Владимир Митрофанов смотрит с гордостью, осознавая, что в восстановлении практически уничтоженной немцами альма-матер искусства он принимал самое непосредственное участие.