Так случилось, что попала я на три недели в одну из тверских больниц, в терапевтическое отделение. В общем и целом особых открытий я для себя не сделала – всё было ожидаемо, учитывая нынешнюю ситуацию со здравоохранением в стране, все минусы и малочисленные плюсы. Но речь не о больнице, а о другом – об особых пациентах и милосердии. Хотя Глеб Жеглов и пригвоздил это «поповское слово», однако его грамматическая, словотворческая, гармония непременно подразумевает глубочайшее, озарённое светом душетворческое значение.
В терапевтическом отделении много пациентов – в основном пожилых, были и молодые, каждый со своей проблемой и болячкой. Но была и особенная палата - №206, а по простому, – «шестая палата». Пациентка там была женщина-бомж, которую, очевидно, привезла скорая помощь в тяжёлом состоянии, как физическом, так и психическом. О жиличке палаты №6 сначала всё отделение узнало по вони – стойкой, ничем не перебиваемой, даже запахом хлорки. Потом уже, по отрывочным беседам и жалобам санитарок и медсестёр, мы узнали, что в палату положили невменяемую женщину, у которой недержание, подгузники она с себя срывает в припадке безумия, а в судне со своими экскрементами видит «капустный салат» и размазывает это всё по телу. Женщина в минуты просветления рассказывала, что зовут её Катей и что она мать девятерых детей.
Иногда дверь в палату оказывалась приоткрытой, и остальные пациенты с неким звериным любопытством заглядывали посмотреть на «недочеловека». Заглянула и я. На голой металлической сетке кровати (бельё и матрас, очевидно, убрали, поскольку не спасали даже клеёнки) куталась в старенькое одеяльце старушечка, кожа да кости, вся жёлтая, даже какая-то мраморная, руки и ноги – в расплывающихся пятнах, на полулысой голове – пучочки седых волос, вместо лица – опухшая маска, тело в синяках. Ей явно было холодно, она пыталась соорудить из одеяла что-то наподобие кокона, а пальцы, подчиняющиеся сигналам воспалённого мозга, беспорядочно теребили и пытались разорвать войлок. Пациентке было 37 лет.
Каждый день санитарки мыли её и палату, сама пациентка была неходячая, ставили ей какие-то капельницы, от запаха страдало всё отделение, у пациентов и уставшего медперсонала росло недовольство, все мечтали только об одном – скорее бы её выписать, да никто не берёт, хотя ей прямая дорога в Бурашево. Все так или иначе согласно приходили к единому мнению, что она сама довела себя до такого состояния, это её выбор, спилась, теперь вот умирает, очевидно, от цирроза печени, отравляя жизнь всем окружающим. И теперь вот государство тратит деньги на бесполезное лечение, врачи убивают время и силы…
И, наверное, так оно и есть. И не было жалости, а только раздражение, ведь сама она виновата, оно виновато – это существо! И мы рассуждали: что гуманнее – продолжать агонию или отказываться от таких больных? И какое может быть снисхождение? Да разве заслуживают такие жалости? И как бы в подтверждение наших слов в палату поступила ещё одна пациентка, молодая женщина, даже ещё симпатичная, с приступом белой горячки, которая выдернула катетер из вены, забрызгав всё кровью, потому что привиделись ей змеи. Она шаталась по коридорам ночью, стучалась в палаты, скандалила, требовала одежду, просилась на волю. Не впечатлившись примером своего будущего, через несколько дней она из отделения ушла, чтобы продолжить пить.
Для меня точку в этой истории поставила соседка по палате, которая поступила с воспалением лёгких. Она сама медик, уже на пенсии, но продолжает работать. И столько в ней было бьющего через край жизнелюбия. Помню как поразило меня, что в этом человеке совмещаются столь разные вещи: рациональность, практичность и спокойствие, обусловленные профессией, и в то же время способность наслаждаться жизнью во всех её проявлениях.
Так вот, тётя Соня (так я называла её про себя) разом разрешила все мои сомнения, и признаюсь, мне стало очень стыдно за свои малодушные мысли. Как-то утром мы услышали в коридоре крики и стоны. Я была под капельницей, а она вышла в коридор и вернулась минут через 15, полная возмущения и негодования. Оказалось, что пациентка из палаты №6 захотела пить, и она каким-то образом вышла, но упала и не смогла встать, стала кричать и плакать.
- Лежит абсолютно голая, вся в синяках, и никто не поможет. Даже медсёстры мимо проходят. Я ей кресло подкатила, думаю, сейчас довезу до палаты, да врач наконец пришла, позвала санитарок, увели её в палату. А ведь когда-то она была красивая женщина, хорошо сложенная. И дети у неё есть, грудью кормила. Ну как же так? Нельзя так, ведь она не всегда была такой, ведь какой-никакой, а она человек. Ну где же наше милосердие? Ведь ей больно на сетке лежать, холодно, отсюда и синяки, и воды попить у неё нет, а отёки на ногах такие, что она не может ходить. Понятно, что ей недолго осталось. Но мы-то... Мы должны всегда оставаться людьми!
Комментарии (29)
Пьющие, люди с печатью на лице, которые прошли огонь, воду и медные трубы, люди попавшие в ситуацию (в возрасте старше 40).
Вы о чём? Надеюсь у всех вас лица и внешний вид внушают доверие.
Статья о женщине которая была человеком, есть и будет.
Врач старой школы, это респект и уважение, тем более доверие человеку на самом деле уважающему себя и свою работу. Очень правильно подмечено отношение к людям "снизу", в синяках, с запахом и прочим.
Да, это неприятно, это неправильно и плохо, но они есть, и они тоже люди.
Довелось пару месяцев назад общаться с врачом реаниматологом, дежурила в наркологическом диспансере (Южный), сама работает в 6 гор.больнице. Дай нам бог всем таких врачей!
Она рассказала, что полиция привозит в ужасном состоянии бомжей с улицы, зимой, совсем никаких, - мы их отмываем, обследуем и лечим, по выздоровлении выпускаем, они люди.
Был свидетелем брезгливого отношения к попавшему в беду человеку, он выглядел плохо, после укола ещё и мочой запах, (я о 7 больнице, кто знает подтвердит). Пытались выкинуть на улицу не принимая никаких мер.
К чему я это - будьте людьми пожалуйста, неважно кто и в какой ситуации оказался, и почему, когда человек в ситуации (близко к 200) он беспомощен.
Уже не может быть торга в чем он виноват и что он заслужил. Нужно просто помочь.
Это я о девочке с парковкой на тротуаре!!
https://vk.com/wall-18352907?own=1
Возможно, обладатель волшебного голоса кинул ей сцылу на наши комменты, и мамулинская горе-парковщица прониклась своим ничтожеством, и устыдилась своего поступка, что, собственно, очень даже хорошо.
Ну а нам, на память о дискуссии остаётся лишь кеш поисковиков:
https://clck.ru/9YYm9
А ведь обратись данная конкретная ТП в ДНД "Афанасий", всё могло-бы сложиться по другому. Да плюс наклеечку красивую-бы поимела...
Дореволюціонный Совѣтчикъ
Экая оказія, почтенные: намедни сынъ именитаго шансонье Мишеля Окружностева, воспѣвавшаго бытъ и нравы уѣздныхъ ушкуйниковъ, карманниковъ съ толкучки, залетныхъ каторжанъ и прочихъ лихихъ людей, зѣло презирающихъ государево верноподанничество и въ особенности городовыхъ и околоточныхъ, а такъ же сыскалей изъ охранки, величая оныхъ не иначе какъ цѣпными псами режима, такъ вотъ, сынъ онаго именитаго шансонье намедни получилъ чинъ капитанскій полицмейстера. Оному событію мы пріурочили залихватскій романсъ его папеньки подъ названіемъ "Что жъ ты, щёголь, отступилъ?
Что жъ ты, щёголь, отступилъ?
Иль не комильфо я тутъ?
Лицезрей во взглядѣ пылъ,
И не множь словесъ тщету.
Съ Вами, милый мой филёръ,
Вышелъ знатный моветонъ,
Вашъ прельстилъ меня задоръ
Въ комплименты облечёнъ.
Наканунѣ именинъ
Учинили вы кунштюкъ
Дамскій хоръ уѣздныхъ профурсетокъ: Ать, два, три!
И метнули въ мезонинъ
Незабудокъ пёстрый пукъ.
Я представила утѣхъ
Сладострастный пантеонъ!
Дамскій хоръ уѣздныхъ профурсетокъ: пантеонъ!
Оказалось, Вы изъ тѣхъ,
Кто охотникъ въ афедронъ.
«Купидонъ въ тоскѣ поникъ», -
Какъ сказалъ на то піитъ,
Вы жъ охранки тайный шпикъ,
А не просто содомитъ.
Какъ провѣдали объ томъ -
Погрустнѣло варьете.
Всѣ откланялись потомъ,
Уличивъ васъ въ срамотѣ.
Мы отбыли въ Кисловодскъ,
Отвергая пошлый свѣтъ,
Сколько было благородствъ –
Всѣ онѣ сошли на нѣтъ.
Вы слагали мадригалъ,
Приглашали на балетъ,
Вамъ рукоплескалъ весь залъ,
И сползалъ съ меня корсетъ.
Какъ сидѣлъ на васъ сюртукъ,
Невозможно глазъ отвесть:
Чу, въ парадномъ громкій стукъ.
Эхъ, прощай дѣвичья честь.
Отворяю, а на васъ
Съ эполетами мундиръ,
Въ кандалы меня тотъ часъ,
И на каторгу въ Сибирь.
Какъ прознали Вы, mon cher,
Біографію мою,
Опрокинули фужеръ
И промолвили «Adieu»!
"Мы отбыли въ Кисловодскъ,..."
Напослѣдокъ дай воды,
Разскажи про дальній путь,
Про весенніе сады.
Сидя за компом в уютной комнате, в мягком кресле, очень удобно жалеть таких вот, но окажись вы рядом реакция будет совсем другая.
Каждому своё!