«Русский огурец». Иван Охлобыстин.
«Русский огурец»
"Если сейчас не начать думать, куда нашу боевую мощь деть, будет хуже. Почему мы такие? Почему у каждого второго внешне неагрессивного, неглупого есть все равно в потенции эта резкость? Сельские попы мне говорят: «Ох, плохой народ сейчас».
За последние годы нас разучили думать серьезно, думать масштабно. Человек, не умеющий думать масштабно, никогда не станет хорошим математиком или хорошим физиком. В точной науке он себя не найдет, потому что всегда будет видеть только столбцы цифр и никогда не увидит рисунка. Хороший математик видит рисунок, а хороший химик слышит мелодию. Для этого нужна широта мышления. Но нам привили печоринский скептицизм, причем так активно, что если ты начинаешь говорить серьезно, тебя окружающие начинают считать полудурком.
Сложился стереотип: нельзя браться за большие темы, всегда есть кто-то умнее. Но это же бред – всегда есть кто-то умнее, сильнее, богаче, влиятельнее, чем ты. Но это же не значит, что ты не можешь сказать: «А я думаю, вот так вот мир построен». Ты можешь сказать абсолютную глупость, но это скажешь ты. Сам факт того, что ты раздвинул эти шоры, делает из тебя существо иного порядка, способного рассуждать стратегически, планировать свою жизнь.
А нам все время делают инъекции: нельзя-нельзя-нельзя, ты должен думать, как аквариумная рыбка. Нас превратили в биороботов.
(...)
Что есть сейчас русская нация? Мы панэтническая группа, составленная из представителей разных национальностей с титульным народом русским. Уже очень давно ты что ни скажи – «русский огурец» – тебя сразу в тюрьму, за то, что ты «русский» сказал. Но как может существовать страна, где по документам не живет ни одного русского?
Я не понимаю, почему я должен стесняться собственной нации. Вообще не понимаю. Притом что меня окружают представители других наций. Я уважаю их нации, они уважают меня. Я некоторые блюда люблю больше, чем русские. Джыш-быш, предположим, я люблю жирное мясо с потрохами. Или – я люблю кальвадос. Но это же не делает меня другим и не отвлекает от того, что я русский.
Не самоидентифицировав нацию, мы не сможем общаться с другими. Не общаясь с другими, мы становимся легкой жертвой в предстоящих выборах. Нужен же какой-то кипеж, в Твиттере же все напишут, как проголосовали, уже не подделаешь. А самая горячая тема – национальная. А в голове у всей округи «черных резать». Клево!
Если сейчас не начать думать, куда нашу боевую мощь деть, будет хуже. Почему мы такие? Почему у каждого второго внешне неагрессивного, неглупого есть все равно в потенции эта резкость? Все говорят: пора уже, пора. Сельские попы мне говорят: «Ох, плохой народ сейчас».
Сейчас то время, когда нужно ставить вопросы. Пока нас не бахнули. Хрен с ним, голосуем за кого надо. Главное, чтобы не бахнули и чтобы сейчас не стравили. Нам же будет хуже. Мы порежем вне всяких сомнений, тут уж никуда не денешься, извиняйте. Но сразу после этого «молоко» нельзя будет по-русски писать.
Наша задача – воспрепятствовать национальным волнениям. Все от нас ждут мелких революций. С поджогами, с порезами. Этого не надо. Нужно войти в стадию обсуждения между людьми разных слоев, национальностей, разных религиозных пристрастий."
