«Видеть грань»: еще раз о многонациональной Твери
Тверь, знаменитый зал заседаний городской Думы, он же каб. 241, очередное заседание совета при главе города по межнациональным отношениям. Напротив друг друга сидят главы национальных диаспор и правоохранители, между ними – народные избранники разных уровней и чиновники. Дислокация символична – диалог, переговоры, единение… Все-таки очень важный орган для Тверской области, где проживает вместе порядка 50 национальностей, более двух десятков из которых оформлены в национальные объединения.
Между прочими событиями на этом совете обсуждается праздник 4 ноября – День народного единства. Создан, насколько понимаю, практически искусственно, с сомнительными историческими основаниями (ну, можно было найти и более символичный день), но не суть. Соль в том, какое место в жизни такого многонационального общества, как наше, играют «общие» праздники и как их нужно проводить.
Все, что сегодня может сделать исполнительная власть областного центра – организовать на площадках города танцульки-певуньки. На моей памяти они были всегда: на одной площадке выступают коллективы от разных народов, так по идее и происходит национальный диалог, демонстрация мира, единства в многообразии… Эффективно? Тема сложная, поэтому политкорректно скажу – не слишком. Как и создание «Свода правил и поведенческих норм для приезжих и тверичей», поскольку миграционная молодежь банально не владеет русским...
Внешнее механизм социального мира на тверской земле выглядит именно так: совместные праздники, а если что-нибудь острое происходит – либо не довести до широкой общественности, либо (дым и пламя подхватили местные СМИ) урегулировать ситуацию с помощью буквы закона, когда все вопросы уже адресуются правоохранительным органам и им «меж двух огней» (как в довершении и судьям) приходится выносить решение, устраивающее всех…
Решения, кстати, выносятся довольно часто, потому что «просторы становятся тесней»: на территории огромной области расположены 9,5 тыс. «населенных» пунктов, четверть из которых брошена, а более половины располагают местным населением до 10 человек, при этом за последние годы через Вехневолжье ежегодно проходит около 100 тыс. мигрантов (четверть населения областного центра) – труд, без которого региону сегодня не выжить без принципиальных изменений в структуре экономики, к которому никто не готов.
В такой ситуации встает вопрос, что же объединяет этот «горячий коктейль» на самом деле, «на земле», где и рождаются «бытовые» конфликты: «другие» соседи по лестничной клетке, пьяная ссора в молодежном клубе, разногласия и обиды из-за рабочего места…
Вот тут в дело вступает внутренний механизм. Первый его рабочий элемент: влияние авторитетных людей диаспор на собственную общину – позиция национальных лидеров, которые встречаются за одним столом с властью, правоохранителями, авторитетными в регионе людьми. Договариваться в трудных случаях получается, компромисс находится, но это игра не на опережение, а на сглаживание ситуации, когда очередной всплеск латентного конфликта уже совершился… А мы знаем, что лучше (не легче) упредить, чем подавить. Как заметил участвовавший в заседании совета вице-спикер ГосДумы РФ Владимир Васильев, «конфликт уже содержит начало его разрешения, но лучше ясно видеть грань и линию раздела», которая проходит между различными народами.
Что еще наполняет внутренний механизм? Ответ лежит в плоскости: а что нас объединяет? Если глубоко не копать понятия «нация», «национальность», «народность», «этнос», «этническое меньшинство», «титульная нация», то получается всего 5 вещей: общая история, язык, единые нормы общежития, закон, экономическая модель.
Здесь уместно посмотреть со стороны на модель мультикультурализма в Европе, которая оказалась не рабочей, чтобы избежать печального опыта. Концепт провалился (ну ладно, испытывает на практике большие трудности), потому что беженцы-мигранты едут за благосостоянием, но не готовы жертвовать своей самобытностью – становится европейцами, пусть искусственно, вынужденно, а не по духу, самоощущению, внутреннему позыву отдаленной крови. Получается, кроме экономической модели (по первому сроку – благ социальной политики, зависящей, конечно, и от экономического уклада) приезжих с новым местом пребывания больше ничего не связывает. Таково, очевидно, отдаленное последствие политики колониализма, создавшей «золотой миллиард».
В Российской империи, как известно, была другая модель взаимоотношения с «малыми народами», при которой историки говорят скорее о взаимообогащении, чем насаждении собственной культуры. В размерах целого тренда, естественно. И этот фундамент – шанс, в том числе для тверского региона не утонуть в межнациональных распрях, которые по-прежнему будут возникать как по объективным, так и по «разогреваемым извне» обстоятельствам. Логика такова: если культура сильна своей целостностью, то почему бы не раскатать общество, представляющее ком из множества культур? (Вы смотрели когда-нибудь «Карлсона» на татарском?).
Ну и как заметил Владимир Васильев, в конечном счете, речь идет о людях – за ними есть культурный бэкграунд и социальный контекст, но решают все конкретные поступки и слова. Конкретные ситуации, к которым, увы, нет универсального ключа, несмотря на стереотипы поведения.
Простой пример из современного американского сериала «Лонгмайр», позиционирующегося как реалистичная драма, обличенная в красиво снятый динамичный вестерн. Место действия – штат Вайоминг, где между собой сосуществуют белые и потомки автохтонного индейского населения Америки, оформленные в резервацию, объединившую несколько племен. Ребята живут «на ножах»: лидеры, за которыми стоят крупные бизнес-интересы, спорят за активы – например, землю; в резервации есть своя полиция, которая обычно не ладит с местным шерифом, индейцы не принимают к себе родичей, вернувшихся назад с белым образованием… В общем, дихотомия «свой-чужой» витает в воздухе прекрасной местности. Но Уолт Лонгмайр выигрывает выборы шерифа именно благодаря голосам индейцев и сглаживает ситуацию, потому что относится с уважением к их культуре, а шайены и другие уважают его – скорее как человека, а не олицетворение закона и порядка. Ведь мерило всего – справедливость, не имеющая границ как национальных, так и каких-либо еще.
Если вернуться к той пятерке объединяющих народы факторов, то мы получим применительно к Тверской области следующую картину. За межнациональный диалог играют общая история, русский язык, в меньшей степени закон и, скажем так, благоприятная экономическая модель – кто будет спорить, что у нас менее жесткие условия и контроль рыночных субъектов, чем в той же Европе, а также миграционный контроль.
Перевесят ли нормы общежития и часто взаимное неуважение остальные факторы? Предлагаю, подумать об этом каждому отдельно, потому что с одной стороны мы наблюдаем множество межнациональных браков (русская женщина, как эта земля, известна своим большим сердцем и интернационализмом), с другой – особенно молодежи очень трудно договариваться между собой, испытывать по-человечески чувство уважения, вести себя соответствующе и не поддаваться по пустякам зову крови, который, как учит история, очень силен.
…Межнациональные отношения с повестки дня Тверской области никуда не делись. Но добавились новые «вводные» – международный терроризм, экстремизм, который превращает культурный диалог – слушать и слышать – в ультимативный монолог – единственная правда на их стороне. Говорят, перед внешним врагом люди объединяются: ведь как от рук сектантов и бандитов погибают православные священники, так ИГИЛ и подобные радикальные фундаменталисты, в первую очередь, бьют по традиционным проповедникам ислама.
