В поезде (мобилизованные)
Поздний осенний вечер в большом городе, сыро, холодно, суета вокзала. У первого вагона состава, сверх толпы обычных "гражданских" пассажиров, вдруг большая толпа молодых (но не юных) коротко стриженных мужиков в защитного цвета разномастной одежде, с большими рюкзаками, полиуретановыми ковриками, словно на рыбалку собрались, но удочек – не видно. Балагурят, смеются порой, но как-то не слишком громко, словно что-то случилось… "Мобилизованные?" – мелькнула в голове мысль.
В мягком новеньком купе двухэтажного состава кроме меня ещё молодая дамочка с ноутбуком с "яблоком" на крышке. "Мобилизованные, вроде", - неопределённо говорю ей я и вдруг вижу, что её личико недовольно сморщилось, словно барышню посадили в одни дроги с крепостными…
Их привёл командир – мужчина чуть постарше их, но в такой же гражданско-туристической одежде. В соседнем купе меняются местами с "гражданскими", словно сторонясь тех, кто ещё в прежней, "довоенной" жизни и вряд ли поймёт их… Но у нас остаются двое, занимая верхние полки. Впрочем, вскоре один из них уходит в соседнее купе, где вскоре раздаются громкие голоса, порой – взрывы нервического смеха… "Распивают, видимо", - понимаю я. Но ведь люди в стрессе, едут туда, где их могут убить, искалечить – кто же может быть при этом спокоен?
Второй мобилизованный, молодой тихий парень лет 30, сидит у входа, уткнувшись в смартфон. Дамочка не выдерживает, и учительским голосом назидательно спрашивает его:
- Разрешите спросить, вот Вы и вправду верите, что прибалты, финны, немцы хотят на нас напасть? Мы с моим молодым человеком жили в Финляндии, в Эстонии, и видели, что отношение к нам там хорошее, а вот цены в магазинах – ниже, чем у нас! – чуть ли не с претензией за это выговаривает она парню.
Тот смущается. Он ни разу не был за границей, хотя и живёт в Приозёрске, недалеко от Финляндии. И, как бы оправдываясь, отвечает ей, что с финнами он общался у них в Приозёрске, и общались они нормально. Что у простого народа нет ни к кому вражды, это всё политики, правительство…
- Я читала, - назидательно продолжает дамочка, - что даже получив повестку, можно не идти. Заплатить 3 тысячи штрафа, и всё! – самоуверенно поучает она. И я не сомневаюсь, что её "молодой человек" так бы и сделал, если бы не сбежал тут же за кордон, как те позорные толпы трусливых велосипедистов…
- От судьбы не уйти, - вклиниваюсь я, чтобы смягчить разговор в и так тягостный для парня момент. - И уж лучше идти ей навстречу, чем бегать от неё, скорее цел останешься!
Парень со вздохом спрашивает:
- А вы, наверное, часто ездите в поезде? Я вот только второй раз, и то – не сам, как и в первый раз, когда в армию ехал. Я и на самолёте ещё ни разу не летал… - как бы с сожалением грустно констатирует он.
- Ну да, армия у нас, как и прежде, рабоче-крестьянская, - с грустью думаю я. - Вот такие бесхитростные русские мужики, если призвали, может, и без радости, но идут. А вот эти, с айфонами, бегают, как зайцы…
А за стенкой купе гулянка разрасталась, туда "на огонёк" подтягивались другие мобилизованные из тихих спящих купе, которым волнение не давало уснуть и хотелось уйти от тревожных мыслей, скрыться в напускном веселье, в нарочито грубоватой браваде мужицкой компании…
- А я, как услышал (доносится из-за стенки) – не стал ждать повестки, сам пришёл… - рассказывает кто-то.
Дамочка не выдерживает, идёт куда-то "разбираться", и приводит проводницу и старшего из мобилизованных. Гомон стал потише. Дамочка успокоилась. Никто больше не мешал ей сидеть в своём ноутбуке в наушниках и наслаждаться жизнью…
Было 3 ночи, когда я подъезжал к своей станции. Даже успел вздремнуть в пути. В коридоре вагона встретил того, буйного, чей голос и смех я уже успел выучить за несколько часов поездки. Проходя мимо, сказал ему тихо, но от всей души: "Удачи вам, мужики!" И на миг увидел его грустные глаза… "Да, она нам сейчас не помешает!" - просто ответил он.
И поезд ушёл. В ночную холодную даль. В темень войны…
6.10.22
