Годовщина вывода войск из Афганистана

Целых 10 лет наш полк буквально не вылезал из Афганистана. С небольшим перерывом в 1983 году (когда появились Стингеры у духов). Возили туда различные грузы, гуманитарную помощь, стройматериалы, продукты питания, оружие, доставляли людей. Работали и "Чёрным тюльпаном", вывозили погибших, груз 200.

Мы первыми в Кабул входили (25 декабря 1979) и последними выходили (где-то в 1993 году по линии ООН). Летали от полка вахтовым методом, по месяцу. Набирали пять экипажей на один месяц, потом их меняли другие пять экипажей. И так весь год. Практически весь личный состав через это прошёл.

Согласно моим полётным листам за месяц получалось от 16 до 22 боевых вылетов. Почему боевые? Да потому что заходы были сложные, нас обстреливали, а мы уворачивались. Такая наша специфика работы. Были и сбитые самолеты, правда, не нашего полка. Мы могли в ответ применять только воздушные инфракрасные ловушки, против ракет и крепкое слово.

Первые три-четыре года было категорически запрещено говорить куда мы летали и что делали. Даже сейчас я не смогу доказать, что я там был в то время. В летной книжке есть только дата перелета в Ташкент и дата возвращения оттуда. Три года сплошной тайны. Нас там не было. И не только нас. Было много героизма и предательств. Кому-то за поступки ордена давали, а кому-то просто "спасибо", в лучшем случае.

Каждая командировка в Афганистан была серьезным испытанием по всем параметрам. Испытанием как людей, так и техники. Сильные психологические нагрузки были обеспечены всем. Особенно если выпадал груз 200. По ощущениям не страшно, но очень тяжело морально. Лето, жара +40. Гробов же не было, тела складывали в целлофановые прозрачные пакеты. Представляете?! Трупы клали на пол в грузовой кабине, так и возили. Сама картина, запах, воспоминания жуткие… но, а что делать, это была настоящая война!

В сложных жизненных моментах всегда запоминаются либо тяжелые, либо веселые моменты бытия. И того и другого было достаточно. Кое-что из моих воспоминаний.

Летали в Афган только штатными экипажами на штатных самолетах, мой самолет – мой дом. Сейчас это трудно даже летчикам объяснить. А тогда экипаж это была настоящая боевая единица. Где взаимопонимание было на уровне интонации и паузы. Случилось так, что в 25 лет я вдруг стал бесперспективным летчиком (старым), согласно секретного приказа. Меня перестали возить (обучать) на командира корабля. Чтобы как-то попасть мне в обойму перспективных, командир эскадрильи взял на себя ответственность давать мне вывозную программу полетами в Афгане. Поэтому, для меня Афган помимо просто боевой работы, стал ещё возможностью осуществить свою мечту – стать командиром корабля. Я старался.

И вот под занавес обучения как-то выполнял я контрольный полет по упражнению 118 – "Полёт с посадкой на незнакомом аэродроме". Кандагар в задании был записан. На обратном пути везли человек 50 на ротацию наших бойцов в Ташкент. После пролета Термеза (граница СССР) загорелось табло "стружка в масле". Выключил двигатель согласно инструкции. По плану посадка в Тузеле, выполнил. В принципе, всё штатно и просто. Опыта и навыков уже хватало на всё. Однако запомнилось. Суть в том, что случилось-то это при выполнении вывозного полета в Афгане с людьми на борту. Случай явно не рядовой. Пошел на доклад, всё как положено, к командиру АЭ. Докладываю, что вывозную программу закрыл при неисправном двигателе. Гордый такой. Ну думал ещё медаль могут дать. Ничего не дали. И причина была веская. Сейчас всё это вспоминается с улыбкой. А тогда было совсем не до улыбок.

До этого, за неделю примерно, моего командира на гауптвахту сажали в Ташкенте. За пьяную драку в ресторане "Голубые купола", накануне вылета. И выносил я его с "губы" городской буквально на плечах, за три часа до вылета на Кабул. После этого, случилось мне лететь первый раз на левом кресле одному, так как начальник был совсем плохой.

Арзямов (командир АЭ) всю ответственность тогда на себя взял. А перед вылетом шороху было очень много. На ушах стояли все, от старшего группы, до дежурного генерала ЦКП. Под вопросом был срыв выполнения боевой задачи (мы были загружены номерным грузом). Думалось что за тот подвиг, как минимум, нам лет пять расстрела грозило, и не только нам.

Началось всё ещё днем, в ресторане (шашлык решили экипажем поесть культурно). И как-то так получилось послать из общей очереди далеко их местного майора милиции, желавшего покушать по-быстрому вне очереди. Если по-человечьи, то было за что. Но бабаям-ментам до лампочки была наша боевая работа. Тогда уже были в обиходе выражения: "Я вас туда не посылал". Плюс в ход пошел ещё и азиатский менталитет. Уважаемого человека не уважили. Два наряда ментов сразу окружили (человек десять) нас и пытались повязать. Но экипаж нахрапом взять не получилось (нас-то семеро было).

Штурман Павлов начал показывать им как он тремя пальцами пятаки может гнуть. Классической борьбой занимался в своё время. Да и остальные были тоже в "форме". Стояли мы как гвозди, в круговой обороне насмерть около часа. С одной стороны, нам нельзя было сдаваться, потому как надо было лететь. С другой стороны мы вроде как не простые граждане. А с третьей, двое наших через час от начала разборок просто уже не могли ходить им стало всё едино. Когда успели и по какому поводу набраться уточнять уже смысла не было. Их обуяла какая-то необузданная весёлость.

Мне как-то удалось изловчиться и поймать проезжающий мимо грузовик ГАЗ-51. Кое как закинули туда свои и не свои тела, и быстро ходу от блюстителей порядка. Но, Восток – дело тонкое. Гражданский узбек-водила отвез нас от милиции в обычную гарнизонную "гауптвахту", за высокий забор. Я ему ещё три рубля дал и спасибо сказал за то, что не дал уронить "лётчискую честь". А когда начал искать выход в заборе понял, что не всё так красиво. Начальник "губы" успел уже доложить своему начальнику, что они выполнили план по поимке нарушителей Устава, да ещё и летчиков. На благодарность тянуло. Пришлось еще пять рублей давать начальнику "губы", чтобы ворота открыл, а за воротами еще пять таксисту, чтобы довез до аэродрома Тузель.

Пока на такси ехали, нас ГАИшники тормознули по пути на окружной дороге за городом. А я специально по ней попросил поехать чтобы ни на кого больше не нарваться. Однако сезон уборки хлопка начался в Узбекистане и это я никак не мог это рассчитать. Этого времени все боялись в республике. Милиция могла остановить любого, когда надо было выполнить план по сбору урожая. Сажали в автобус, вывозили за город, там давали мешок пустой и отпускали в поле собирать хлопок. Собрал мешок хлопка – свободен. Так выполнялись планы партии на востоке. Нам предложили аналогичный вариант. Пришлось еще ГАИшникам трояк давать (за ресторан-то всего десять отдали). Одним словом, весело было.

Хотя в целом, от Узбекистана остались только положительные воспоминания. Народ добродушный, со своими краказяблами, но в целом положительный. Тогда нашему детективному делу ход не дали т.к. все рейсы были на контроле ЦКП ВВС. Что докладывать? Как командир напился перед полетом и вместо него полетел помощник? Резервных экипажей не было. Вспомнили бы тогда всем и всё. А работали все по максимуму, переложить своё было не на кого. А там бы еще и выяснилось, что я вывозные выполнял полулегально. Запрета не было, но и с верху разрешения никто не давал.

Это был последний шанс стать командиром для меня точно и мне пошли навстречу. Ситуация для меня была аховая. Короче, молчали как партизаны все. За тот месяц я потерял восемь килограммов в весе (при 82 начальных).

Спустя года три-четыре после ввода, решили наградить отличившихся в Афгане. На полк приходит разнарядка по орденам и медалям. Шесть орденов и сколько-то медалей, но не в этом суть. На собрании командиров кораблей (был такой институт, очень эффективный против начальства) порешили кому и чего. Начальство согласилось. Но через неделю приходит уточнение с политотдела дивизии. В списке орденоносцев должен быть или замполит или парторг обязательно. Иначе список не утвердят. А до этого, через год после начала Афганской войны, был приказ не привлекать к выполнению боевых заданий замполитов и парторгов. Теперь вдруг такая обратная фишка пришла. Без них оказывается воевать нельзя никак.

В полку случился бунт командиров кораблей. Собрание потребовало вернуть поддельный документ на "героя" парторга, который уже успели состряпать в верхах. Против решения такого собрания командиров не возмущались даже в Москве. Вот уж точно, только война расставляет всех на свои места. Гнилых сразу становится видно. Некоторые даже в Академию поступали заочно несколько лет к ряду, дабы на войну не летать, другие срочно становились замполитами.

Интересная заметка, что среди тех, кто не летал в Афган, пока это было бесплатно, было много из руководящего состава дивизии и выше. Зато потом, нас стали отстранять от полетов, объясняя нашей слабой подготовкой (это спустя три года от начала). Реальное объяснение было гораздо проще. Стали платить деньги за посадку (4 руб. 70 коп.), а после 89-го так аж по 300 зеленых (по линии ООН). Вот тогда и стали летать гражданские, МВДшники, заводские испытатели и наши большие начальники.

Отдаю должное уважение руководству нашего полка. Через "бесплатный" Афган прошли все. Полк был как одна семья. Других таких полков не знаю. А вот когда стали платить денежки за боевые вылеты, обстановка стала меняться в худшую сторону. Не могу удержаться от воспоминаний про заработанные "сумасшедшие" деньги того периода. С 1983 года стали платить дополнительно за боевые вылеты, суточные в рублях Внешторгбанка ("чеки", которые можно было отоваривать в магазинах "Березка" наравне с долларами). Это продолжалось до 1987 года. За год у меня получалось по два-три месяца командировок в Ташкент. За месяц по 16-23 вылета на Кабул, Баграм, Кандагар, Шинданд.

Два-три дня полеты, перерыв на предварительную и опять в небо. Тогда и начали копить валюту, которую до этого только по ТВ видели. Но точно могу сказать, что работали мы не за деньги. От чистого сердца, считали, что выполняем необходимую работу во благо нашей Родины. Стали уже появляться "хитрозадые", которым срочно не хватало денег на холодильник или еще какую дрянь в доме, и они начинали подставлять других. Появился институт "закладывания" сослуживцев. Особенно это наглядно демонстрировали пришлые из других полков. Наши тартуские были гораздо проще и бескорыстнее. Стали появляться люди с прикрытыми тылами, для которых понятие коллектив как единение не существовало. Таковых у нас до этого просто не было, потому как мы были дальше всех от Москвы, в глухом месте, хотя и на западе страны.

Слово "карьерист" у нас было скорее уничижительным. По привлекательности службы Тарту был примерно на одном уровне с Укуреем и Завитой. У нас был чисто боевой полк, всегда первый на готовности в любую заваруху. До середины 80-х в нём витал дух коммунизма. Все вещи, которые приходили по разнарядке на полк делили на общем офицерском собрании. Коллектив решал достоин ты иметь телевизор, сапоги для жены или иди матчасть учи глубже. Обиженных, после таких собраний не было. Жаловаться некому было.

Помню, когда по жребию мне выпал телевизор "Рекорд" за 220 руб., это состояние, наверное, было сравнимо как сейчас поехать отдыхать в Испанию. А когда через месяц выпал еще и холодильник, мечты у меня закончились. Эту всю технику удалось легко разместить в комнате в гостинице в 6 кв. метров и даже еще место осталось для дивана, раздвигающегося в длину.

Как результат боевых накоплений, в 1984 году у меня получилось купить кассетный стереомагнитофон "Тошиба" за 115 долларов и еще хватило на часы пластмассовые электронные белые жене, очки солнечные в белой оправе и детям на импортные конфеты. 

Чуть позже, кому-то в Москве показалось что этих денег будет много для нас летчиков. И из зарплаты стали вычитать сумму обычных командировочных (3.50) от суммы полученных за боевые (4.70?). Там разница была чуть больше рубля, но. В результате, настал период, когда мне не выдавали зарплату за три месяца и одновременно отправили опять в командировку на Афган. Тогда я понял (и не только я), что надо начинать заниматься контрабандой, дома закончились деньги. Стали нелегально возить водку в Кабул. Однако даже здесь честные были. Больше двух бутылок на каждого не брали. Меняли эту водку кто на что и затем то добро продавали в Тузеле.

Навар получался примерно тройной. Чтобы совсем разбогатеть однажды я продал свой новый лётный комбинезон в Шинданде аж за 150 чеков. При моей зарплате в 314 рублей. Это была сделка века для меня. Кто-то был и чуточку наглее - естественно. Я не мог. Я был секретарь комсомола эскадрильи, мне было стыдно. Я ж с солдатами в казарме Новый год встречал лет пять подряд, в кино их водил, в музеи в свободное время. В футбол по воскресеньям с ними играл. Телевизор им упросил командование купить (по тем временам событие большое). И они меня уважали. Даже дрались из-за меня (грузин с украинцем), с пополнением из Дагестана, когда те что-то некрасивое в мою сторону сказали. В коммунизм не верил, но для людей мог работать даром и много.

У меня Павка Корчагин - один из ориентиров для подражания не на последнем месте был. Сейчас этого никто не поймет. Ленин был прав. Идею, завладевшей сознанием можно уничтожить, только вырвав душу у человека. А тогда у нашего государства была идея, в которую верили массы. Самые хитрые у нас в полку смогли обмануть ташкентскую таможню на стоимость мебельной стенки или холодильника. Джинсы провозили контрабандой, выменяв на 4 бутылки водки и одевая их под комбинезон.

Признаком богатства в полку были ручки чернильные, с якобы золотым пером, и очки "капли". А еще были баночки "SiSi" (типа Пепси), её можно было носить в руках целый день. Детям привозили карамель Югославский в пакетах. Выдавался строго по штуке в день, потому как вкус был просто неземной. А совсем запрещенной контрабандой были презервативы с усиками и шариками разных цветов. Это, по-замполитски, приравнивалось к предательству Родины – преклонение перед Западом. Иными словами, по современным меркам, все были кристально чистыми.

Случалось возить в Кабул и артистов наших Пьеху, Розенбаума, Любэ, Газманова, Кобзона (лучше не вспоминать), Зыкину, Ротару …. Как-то вывозили из Кабула в госпиталь рядового, будущего "Героя СССР" И. Чмурова. Слушали его рассказ про войну весь полет до Ташкента. Дали ему за штурвалом посидеть. Конечно, он совершил подвиг, но не он один там был такой. А тогда стране стал нужен партийный герой из рядовых. Вот и сделали из него срочно.

Запали в душу первые раненые, увиденные мною в Кабуле. С какой радостью лейтенант без ноги пытался забраться в самолет по рампе, лишь бы только быстрее в Союз. А потом где-то через год, он же летел обратно в Афган на протезе. Противно говорит работать на Большой земле, там всё за деньги, одни интриги. Лучше говорит здесь погибнуть, здесь народ чище, проще, добрее. Говна нет, а если и есть его все знают.

Помню, как раненые кричали от боли в кабине самолета, а им вместо укола только глоток спирта давали. Это еще хорошо, можно сказать повезло. Рядом с ними летели медсестры, тоже по ротации, которые этот спирт забирали у больных и сами пили с песнями. Типа больным всё равно, а у нас радость. Я даже не знал, как на это реагировать.

Запомнилось как одну медсестру в Ташкенте на таможне арестовали за портфель-дипломат полный денег. Я столько денег первый раз видел. Так эта "барышня", поверх денег в дипломате, список из нескольких листов положила с описанием кто ей эти деньги дал и когда. Там фамилии и должности были четко прописаны. Таможня два дня её мурыжила, не знали что делать. Потом отпустили. Естественно не за даром, но и звонить я думаю не стали, чтобы уточнить обстоятельства появления стольких денег у дамы из штаба 40-й Армии. И таких "барышень" там хватало.

Запомнился первый поход по траншеям в туалет в Кабуле, на окраине охраняемой зоны у полосы. Комендант толи в шутку, толи в серьез предупредил, что иногда туда "духи" заглядывают вечерами, у наших карманы выворачивают. Для него может и смех, а для меня совсем не шуточное дело. Ещё и припёрло серьезно после сложной посадки. Я, когда сидя на дырке услышал шаги, крадущиеся за дверью, сразу пистолет перезарядил на дверь. Тот, с другой стороны, услышал это дело и тоже планы изменил. Возможно, типа меня был. Но дверь из заведения я открывал чуть выждав уже полубоком, полукувырком. В голове всплыли отрывки из фильмов про войну и партизан, все сразу. Только на самолете вспомнил, что цель своего похода так и не выполнил. Сейчас это смешно.

Таким вот запомнился мне Афган на всю жизнь. Он у всех разный был. Но если был, остался навсегда. Потом была Ангола, огненный и кровавый развал СССР, Чечня, Дагестан, Таджикистан, но это было что-то другое

 Я вспоминаю утренний Кабул,

Его прохладу и его контрасты,

И вновь шепчу я сквозь разлуку:

"Здравствуй! Прости, что на покой твой посягнул".

Aфганистан живёт в моей душе.