В редакцию ТИА пришел 32-летний Владимир Лобанов. Симпатичный, статный, улыбчивый мужчина. В Твери живет с 2014 года, занимается бизнесом, женат, растит двух сыновей. А еще он возглавляет общественную организацию «Тверь без наркотиков» и активно пропагандирует здоровый образ жизни.

Глядя на него, никогда не скажешь, что он многие годы сидел на игле, неоднократно судим и до 27 лет находился на краю пропасти.

Это история о нем, о бывшем героиновом наркомане, который смог! Смог победить зависимость, выбился в люди и теперь помогает другим справится со страшным недугом.

Родился и жил я в Кемеровской области, в городе Ленинск-Кузнецкий. Это край углепромышленности, и мой город был шахтерским, небольшим и бесперспективным. Половина жителей — шахтеры, а другая половина — бывшие заключенные.

В конце 90-х — начале 2000-х годов среди молодежи, по крайней мере в нашей области, были повально распространены наркотики — от внутривенных до курительных. Их было море различных видов и в зоне досягаемости, то есть по карману. В нашем районе города было до 30−40 точек, где можно было купить зелье — это и квартиры, и на улице с рук.

Сейчас это звучит странно и страшно, но употреблять наркотик считалось престижным. Это все привело к тому, что первый раз наркотики я попробовал в 12 лет. Это был мак, который выращивали в огороде. Продавала его женщина, таких называли «сезонницы». Они летом выращивали растения, потом варили молочко, затем сушили и из этого ингредиента делали наркотик. А варево из мака мы кололи в вену.

Этой женщине на тот момент было 68 лет. Варить и продавать наркотик было ее увлечением, а, может, и болезнью. Для всех она была обычной пожилой женщиной, получающей пенсию, а в летний сезон — выращивала у себя на огороде наркотики. Для нее это была норма. Кто-то овощи выращивал, а она — мак.

Периодически к ней попадали молодые люди. Она продавала наркотик не с целью наживы, она таким образом «помогала» и «лечила» от ломок.

Представляете, в 12 лет! Я помню, как мы тогда пришли к этой женщине, нас было трое. Они уже пробовали наркотик, а у меня был первый укол. Помню ощущения после него — мне плохо, рвота, эйфории нет. Но это не остановило.

Реалии того времени диктовали мне условия, и я снова пошел за наркотиками.

И вот после таких «сезонниц» народ переходил на героин. Так случилось и со мной.

Второй укол последовал в течение месяца. Это уже было другое место. Мы целенаправленно складывались деньгами, шли на точку и покупали наркотик. Это был не какой-то мак, это был героин. Мы купили полграмма, который продержался у нас два дня, мы его растягивали.

Ради этого мы ушли из дома и потерялись на двое суток. Нас родители искали, не могли найти. Мы засели в подвале жилого дома, где у нас была коморка, и кололись, вообще не реагируя на внешние факторы. Мне 12 лет было, я был самым младшим, другим ребятам было по 14 и 15 лет.

Я укололся героином, и закружилась голова настолько, что потом уже не мог остановиться. Было ощущение, что мне все доступно, все хорошо, мне абсолютно на все было плевать. Зависимости после первого укола не появилось, не было ломки, но желание продолжить было.

Меня со старшим братом растила одна мать. С отцом они развелись, и он пропал, от него не было никакой помощи ни в воспитании, ни в деньгах. Мама все время работала, чтобы нас прокормить и вырастить. Дома всегда был хлеб, молоко, мы были чисто одеты.

Мама не пила, не курила, всегда читала книги, учила нас, что книги — это развитие и жизнь. Но я ее тоже понимаю, она тащила на себе двух детей и не смогла за нами уследить.

Да, я стал употреблять целенаправленно, я хотел этого, меня тянуло. У меня не было такой ломки, которая сегодня подстегивает наркомана как бич, чтобы он шел и добывал себе дозу. Просто мне понравилось.

Поначалу было так — один укол героина, а затем неделю-полторы я держался на более легких наркотиках — курительных, например, анаше.

Героин стоил денег, и каждая добыча — это было преступление. У нас в семье не было хорошего финансового положения, денег мне не давали. А потому их добыча — это всегда было преступление. Я шел на воровство. Если мы встречали пьяного, мы его обязательно обирали. Могли забрать вещи и потом перепродать наркоторговцу.

Все привело к тому, что в 15 лет я сел в тюрьму. У меня была тяжелая статья — «Убийство». Это все происходило в пивнушке. Мы увидели пьяненького дядьку, решили снять с него шапку и куртку, дошло дело до убийства. Дали мне срок — 10 лет.

Дикое полчище малолеток напало на мужчину, забили его до смерти. Тогда в тюрьму сели трое, и я в том числе.

Ради того, чтобы добыть наркотик, мы пошли на это, не контролируя себя. Нами руководил алкоголь, мы были пьяные, а также желание уколоться. Мы ощущали безнаказанность, не видели берегов.

Моя мама — сильная женщина, как она это все выдержала и не сошла с ума, я не понимаю! Ребенку 15 лет и такое тяжкое преступление, это не яблоко украсть на базаре.

Попав в тюрьму в Кемеровской области и получив срок 10 лет, я выключил себя из жизни. Я не видел перспектив своего существования, смысл жизни потерялся. Первые пять лет прошли в привыкании к колонии, я не употреблял наркотик, потому что его просто-напросто не было.

После пяти лет за решеткой в тюрьме стало доступным употреблять наркотики. Он поступал в колонию отовсюду. Если у тебя есть деньги, ты мог его купить. Появились телефоны, по которым можно было позвонить нужным людям, и его доставляли с посылкой.

Это привело к тому, что в колонии я пережил первую ломку. Я почувствовал, что такое кумар, что такое физическая зависимость от героина.

Ломка — это когда ничего не хочется. В голове одна мысль — нужна доза. Нам передавали передачи, в которых был героин по 5−6 г. И нам было все равно, если в передаче найдут наркотики, за что мы могли дополнительно получить к основному сроку по 5 лет, в зависимости от веса. У нас был животный инстинкт.

Ломка — это когда постоянно выворачивает кости, ломит суставы. Это сильное недомогание, нет аппетита, нет сна, постоянный стресс. Кидает то в жар, то в холод, обливаешься потом. Мы снимали ломку сами, наркотик был под рукой.

За первые пять лет в колонии, которые я провел без наркотиков, желание уколоться не пропало. Оно было во мне, просто задремало, а затем вылезло наружу. А деньги были, их добывали либо играя в карты, либо через другие комбинации.

Из зоны я освобождался на дозе. Я не был здоровым человеком, я был больным, зависимым.

Чтобы снять ломку, мне необходимо было минимум грамм героина в день. Это очень много. По деньгам требовалось минимум 2 тысяч рублей в день.

Представляете, 10 лет я провел в колонии и освобождался наркоманом. Я вообще не мог понять, как мне дальше жить, что делать и куда идти.

На свободе я сразу же начал употреблять героин. И через 3 месяца снова оказался в тюрьме. Я совершил разбой. Нападал на мужчин, а женщин и детей не трогал, такое было правило.

Меня посадили в СИЗО. Волею случая, по суду мне дали условный срок. Я сам удивился тогда, ведь я ехал на приговор подготовленный — с фуфайкой и цигейковой шапкой. Разбой был переквалифицирован на грабеж, за мной числилось два эпизода. Но один из них почему-то из дела убрали, совершенный в отношении наркоторговца. И мне дали 3 года условно. Я понял — у меня есть шанс.

Но не все так просто. Я не мог найти занятие, работу и через два месяца снова сел на иглу. Деньги мне давали родственники, думая, что помогают мне в начинаниях новой жизни, но их я тратил на дурь.

Устроился в итоге на шахту рабочим, продержался месяц. Разругался с начальством и ушел. И тут же сел на иглу.

Еще будучи в тюрьме, где отбывал срок за убийство, я познакомился с девушкой. Со мной сидел один товарищ, у которого на воле была жена, а у нее была подруга, вот с ней и начал общаться. Мы созванивались по телефону, переписывались. Я еще был за решеткой, когда мы расписались. Она на год меня младше.

Это была такая романтика, я заключенный, она на свободе, я говорил красивые, хорошие слова, это ее и зацепило. Она влюбилась. Конечно, когда мы женились, она и знать не знала, что я наркозависимый. Это уже в процессе поняла, что я болен. А так, как она любила меня, то захотела мне помочь и не отказалась от меня.

И в дальнейшем это был сильный мотиватор. Она забеременела и родила ребенка. Сыну было два месяца, когда я очнулся в очередном притоне. Я был на краю пропасти. Я встал, поднял голову, по всем углам квартиры лежали наркоманы, и я решил, что уезжаю в реабилитационный центр, иначе умру в одном из этих углов от передозировки.

У меня был знакомый, который давно твердил, что есть реабилитационный центр, где можно пройти программу и она помогает.

Свое 27-летние встретил в реабилитационном центре. Провел там, никуда не выезжая, 1 год и 3 месяца. Меня навещала семья.

В Ленинск-Кузнецке остались жена и маленький ребенок, она была в декрете и не могла работать. Всех содержала моя мама, она работала одна. И при этом каждый месяц высылала мне 4 тысячи рублей на мое содержание в центре, на питание и другие расходы. Каждый раз, когда она их отправляла, сильно сомневалась, ведь у нее на руках внук, а меня, как «горбатого могила исправит». Но все равно деньги пересылала. Это стало для меня таким важным поступком, я так благодарен ей за это и пообещал, что она никогда не пожалеет.

Сегодня в трезвости я уже понял, что она тогда переживала. Это были огромные долги и горючие слезы.

Реабилитационный центр находился в Новосибирской области. Это было что-то вроде общежития, там находилась группа людей, объединенная одной болезнью — зависимостью, кто от алкоголя, а кто, как я, от наркотиков. И были перед нашими глазами живые примеры — бывшие зависимые, но уже свободные, живущие в трезвости по 2−3 года, а то и 6−7 лет.

Первое правило исцеления было следующим — полностью поменять среду своего обитания. Они показали пример, научили этому, и я зацепился за этот пример, потому что в первый раз в жизни я получил шанс жить. Я увидел себя не наркоманом и не преступником, а адекватным членом общества, гражданином России. Представляете, я, будучи человеком 27 лет, только начал переживать и понимать, что такое патриотизм, а до этого у меня были другие чувства и желания, другая мотивация.

День в центре был строго регламентирован. Был подъем и отбой, а между ними — семинары, видеоуроки, беседы с волонтерами, которые прошли реабилитацию и своими примерами помогали другим.

В центр я приехал раздавленным конченным наркоманом, мне не хотелось жить. Хотелось уколоться раз и умереть. А жена пока молодая поплакала бы и нашла кого-то другого. Я уже за себя и за нее все решил!

Желание уколоться, конечно, приходило и тут же пропадало. Я был в другом кругу людей, которые выздоровели, заводили семьи, работали, ездили заграницу. Это была сильная мотивация! Когда подошла к концу реабилитация, я принял решение, что не буду возвращаться домой.

И сейчас я приезжаю на родину, навещаю маму, родственников, но бываю там не больше двух дней. Потому что это место, как капкан для меня. Там все напоминает о моем прошлом. Прошло 6 лет, но там ничего не изменилось: те же дома, улицы, маршруты. Единственное что изменилось, это умерли те люди, которые были со мной в притонах, но на их место пришли другие.

Со мной на свободу вырвались еще три человека из прежнего круга общения, двое сами пришли к этому, а один человек по моему совету. И сегодня я с ними общаюсь.

Смотря в будущее, я понимал, что в своем городе мне оставаться нельзя, потому что из этой среды надо бежать без оглядки.

Тверь находится в 3,5 тысячах км от моего родного дома. Этот город знал по разговорам, по ассоциациям с Михаилом Кругом, хотя шансон не слушаю, но не более. Здесь ранее не бывал. Почему Тверь — и сам не знаю, но вот когда решали куда ехать, от Твери внутри в сердце что-то загорелось, и мы решили остаться здесь. Я и еще три человека из центра приехали сюда в 2014 году.

Перебрался сначала один, без семьи. Устроились мы на базу, что на ул. Цанова, грузчиками. Параллельно проводили здесь волонтерскую деятельность, рассказывали о вреде наркомании, агитировали людей, выходили на улицу, раздавали визитки.

Сейчас я занимаюсь стройкой и квартирными ремонтами. «Тверь без наркотиков» — это общественная некоммерческая организация, официально зарегистрированная, и я ее директор. Мы проводим акции, помогаем наркозависимым понять смысл жизни и отказаться от пристрастия.

Вот 11 сентября, в День трезвости, сотрудники УФСИН Тверской области привели к нам 10 человек условно осужденных. Им показывали документальные фильмы, рассказывали свои жизненные истории, говорили, что не надо ставить на себе крест, а надо идти и развиваться, проводили игру брейн-ринг, беседы за чаепитием.

Есть такое ошибочное мнение, что нет бывших наркоманов, мы доказываем обратное. Здесь, в Твери, у меня родился второй сын, ему два года, у меня полноценная семья и есть работа. Я гражданин своей страны, я патриот, у меня есть результаты. За время работы организации «Тверь без наркотиков», а это 3 года, в семьях, где когда-то были зависимые мужчина или женщина, родились семь детей, а сами взрослые вылечились. Это дорогого стоит!

Сегодня мой образ жизни исключительно здоровый. У меня девиз: «Если я сделаю затяжку, я умру. Потому что, если я сделаю затяжку, я выпью банку пива, выпью банку пива, я захочу уколоться. А уколовшись, я передозируюсь». Наша семья не пьет и не курит вообще!

Сейчас моя мама счастлива. Я имею любимую работу, зарабатываю, и она этим гордится. Я звоню матери, говорю, что мы соскучились по ней очень, покупаю ей билеты, и она прилетает. Сейчас она работает на железной дороге проводником. Через три года выходит на пенсию, и мы забираем ее сюда жить.

У нас в штате 9 волонтеров, они помогают нам совершенно безвозмездно. Мы приглашаем к себе тех, кто потерялся, запутался и не знает, как жить дальше. Мы поможем! Контактный телефон: 8−915−711−81−87, звоните.

В Твери подростки сидят на страшной «химии». Ее здесь не просто много, а очень много! В Твери распространено много химии, здесь в ходу усовершенствованные наркотики, которые страшно воздействуют на людей. На курительных смесях и «солях» сидит много подростков. Проблема реальная и ее надо решать.

Эта химия сильнейшим образом влияет на мозг. Человек, пролечившись в центре реабилитации, полтора года находится в трезвости, а потом срывается все равно, так как вспоминает пережитое, ловит вспышки эйфории и снова берется за старое.

Здесь самое главное должны быть забота и пристальное внимание со стороны родителей. Мы не должны забывать, что у подростков есть сложные периоды, так называемый трудный возраст. В это время мы ни в коем случае не должны их упускать из виду, сославшись на кучу работы и усталость.

Нельзя ничего откладывать, в проблемы детей надо вникать. Если вдруг ребенок употребил что-то и вы об этом узнали, нельзя пробовать договорится с ребенком. Он будет обещать маме и папе, что это больше не повториться, этому верить нельзя, он должен быть всегда под присмотром и контролем. Большая ошибка родителей заключается в уверенности, что дети в силах взять и бросить. Это не простуда и не зубная боль. Тут нужно тотальное вмешательство, контроль, проверка. Контролировать круг общения и то, чем он занимается в соцсетях.

А взрослым, попавшим в сети наркотиков и алкоголя, я говорю — выход есть. Приходите, мы вам поможем. Я сам лично — пример выздоровления. Я открыт и готов к общению.

Фото обложки: с сайта pixabay.com