Шёпот свыше
Художественный рассказ. Все персонажи и события, описанные здесь, являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми или событиями случайно.
День 10 мая 2016 года в небольшом посёлке Песцово, как и по всей среднерусской полосе, выдался не по-весеннему жарким. Несмотря на ранее утро – ещё не было и семи часов – столбик термометра уже поднялся к отметке в 15 градусов. К полудню будет все 25. Немногочисленные жители, особенно залинейной части, ещё спали, поэтому мужчина в серой кепке с тростью шёл, не опасаясь, что его увидят земляки. Единственное, он боялся, что пешеходный переход через железнодорожные пути займёт грузовой состав – здесь они обычно останавливаются на скрещение – и его придётся обходить через вокзал. К счастью, переход был свободен, и мужчина свободно перешёл на другую сторону, в «деловую» часть Песцово. «Деловая» – потому, что в ней находились администрация района, школа, ПТУ, больница, а залинейная больше являлась спальным районом.
Отгремели торжества по случаю очередной годовщины Победы, оставив после себя валяющиеся на дороге Гвардейские ленты, почему-то названные Георгиевскими, сорванный ветром плакат с изображением Сталина на фоне Москвы и надписью «Это наша Победа!», пустые бутылки, мятые стаканы. Человека с тростью больше всего возмущали среди этого мусора рекламные буклеты, призывающие сделать банковский вклад под названием «Победа» или приобрести к праздничному столу торт с шоколадным стариком, несущим на руках ребёнка – символом Хатыни. «Дожили! – думал он. – 9 мая из священной для каждой нормальной семьи даты всё больше превращается в какой-то политический кич. Интересно, что придумают на следующий год? Презервативы «Знамя над Рейхстагом»? Так и живём: «Спасибо деду за Победу!» на автомобили наклеиваем, а реальных стариков, среди которых остались и свидетели сороковых, почему-то игнорируем. Жестоко и цинично».
Месяц назад от сердечного приступа умер Владимир Макарский – активист, депутат районного Собрания, председатель уличного комитета. Не старый человек – только-только 62 исполнилось. Говорили, будто бы сам глава района Степан Березин замешан в смерти: покойный часто и в жёсткой форме критиковал местную власть, а Березин очень не любил замечаний в свой адрес. Но глава был ни при чём, правда оказалась более прозаичной, но не менее ужасной. К Макарскому, которого можно было спасти, скорая помощь не смогла приехать из-за того, что единственная машина оказалась сломанной. А сколько случаев, когда та же скорая не попадала к больным из-за распутицы или неубранного снега? Сколько пенсионеров зимой замерзало в домах из-за того, что местные чиновники не могли решить вопрос с обеспечением дровами? Сколько ветеранов до сих пор живут в разрушающихся домах без надежды улучшить условия?..
Размышляя об этом, мужчина дошёл до здания районной администрации. Он знал, что в это время Березин уже в своём рабочем кабинете. Степан Егорович собирался участвовать в осенних выборах в Государственную Думу, поэтому сейчас усиленно готовился к праймериз (предварительному внутрипартийному голосованию). Очень хотел Березин, чтобы партия власти выдвинула его кандидатуру, потому тщательно прорабатывал и текст своего выступления на дебатах, и возможные вопросы. Все, в общем, мелочи и нюансы.
– Здравствуйте, Степан Егорович.
– Здравствуйте. – Только Березин оторвал от компьютера глаза, чтобы поздороваться с посетителем, как его всего затрясло. Он побледнел, покрылся потом и упал в обморок. В кабинете главы сидел Владимир Антонович Макарский.
– Понимаете, Степан Егорович, человек после смерти попадает не в какой-то иной мир, из которого нет хода к прежней жизни. Это всё глупости. Оттуда, если будешь хорошо себя вести и придерживаться установленных порядков, могут и отпустить на время. Люди просто не хотят этим пользоваться, полагая, что, раз уж их схоронили, значит, нужно окончательно рвать с этим миром. А я вот решил отпроситься, чтобы зайти повидать вас, мой друг.
Усилием воли Березин заставил себя подняться и сесть на стул. До финальных дебатов в рамках праймериз осталось два дня, а Степан Егорович ещё не решил, на какую тему готовить доклад. Здравоохранение, образование, ЖКХ, дороги, сельское хозяйство – спектр широкий. Чем больше проблем, тем богаче палитра для красноречия, болтать, как говорится, – не мешки ворочать. Пообещать уделять особое внимание, создавать условия, обязать, стимулировать, обеспечивать жильём, взять и поделить… Главное – доходчиво, в меру эмоционально, в меру критично. Чтобы твёрдо вбить в мозг обывателя мысль: «Только я могу тебе помочь, а больше никто». Уж чего, а втирать очки глава Песцовского района умел. Научился за двадцать лет работы.
– Степан Егорович, это действительно я, Макарский, старый либераст, как вы меня за глаза называете. Я пришёл, чтобы помочь вам. Сами понимаете, не ради вас. Ради жителей, которые все эти годы за вас голосовали. А вы от них постоянно отворачивались. Так что мой вам совет – сделайте так, как я скажу. И людям доброе дело сделаете, и себя от непоправимых ошибок оградите.
«А кто ты есть-то?» – подумал хозяин кабинета. Слово-паразит, производное от «либерал» и «гомосексуалист» в жаргонном варианте, проникло в русский язык совсем недавно, но уже успело стать популярным. Особенно у публики, не отягощённой интеллектом. Либерастами именовали не только приверженцев либеральных идей, часто оно использовалось в разговоре как синоним выражению «сам дурак». Когда у собеседника уже не хватало аргументов, и ему ничего не оставалось делать, как грубить в ответ. Для Березина «либераст» было вообще универсальным словом. Им глава обзывал абсолютно всех. Жителей района, приходящих к нему на приём («Делать этим либерастам нечего, вот и шляются сюда!»), пенсионерок, сидящих на рынке со своими овощами («Либерасты-бездельники, работать надо, а не торговать!»). А уж представителей прокуратуры (тоже, разумется, либерастов), как-то раз поставивших Степана Егоровича на место, когда он заигрался и окончательно потерял над собой контроль, вовсе предлагал отправить коротать остаток своих дней куда-нибудь на Вологодский пятак, в «Полярную сову» или «Белый Лебедь». Для тех, кто не в курсе: так называют колонии для пожизненно осуждённых в Вологодской области, под Лабытнангами и в Соликамске.
Дело было так. Несколько месяцев назад глава района пытался взыскать долги за жилищно-коммунальные услуги посредством коллекторских агентств. И даже разместил на сайте государственных закупок соответствующий тендер. Но был поднят шум, вмешались органы, и затею пришлось оставить. На время, полностью от перспективы создать бригаду по выбиванию долгов по квартплате Березин отказываться не стал. Не догадывался чиновник, что люди не платят за коммуналку не по причине жадности, а из-за элементарного отсутствия денег. На зарплату в 8-9 тысяч рублей или пенсию в 5-6 не пошикуешь. А жилищно-коммунальные, с позволения сказать, услуги съедают добрую половину месячного дохода. Два десятка лет в кресле главы – слишком маленький срок, чтоб об этом узнать. Тем более такого района – отдалённого, стареющего, бесперспективного, из которого большинство молодого трудоспособного и более или менее образованного населения давно уже уехало, и где на одну жилую деревню приходилось пять полностью опустевших...
Макарский ещё что-то говорил, но Степан Егорович его не слышал. Он погрузился в прошлое. В те времена, когда ему было не 48, а 25. Когда он был не хамоватым главой района, а молодым и подающим надежды аспирантом, увлекался водным туризмом, играл на гитаре. Когда не выкуривал в день по две пачки сигарет и не вздрагивал при просмотре новостей об аресте очередного чиновника от мысли, что однажды могут прийти и за ним. «И зачем я только полез в эту политику? – вдруг подумал Березин. – Чтобы сидеть и смотреть на какого-то мертвеца? А, может, это знак, шёпот свыше?»
* * *
И ведь могла у Степана Березина совсем по-иному сложиться жизнь. Мог бы найти себя в науке, во всяком случае, и друзья-сокурсники, и преподаватели химфака МГУ, который он с отличием окончил и где продолжал учёбу в аспирантуре, пророчили ему научную карьеру. Вот именно, мог бы. Но на дворе стояло последнее десятилетие XX века – время, богатое на события, начало строительства нового государства, эпоха надежд и перемен. Для кого-то – несбывшихся. Переход от тоталитарного социалистического строя к свободному демократическому почему-то сопровождался развалом экономики, обесцениванием банковских вкладов, постоянным ростом цен на самое необходимое, разгулом преступности, повальным обнищанием населения. Учителя, медики, рабочие и служащие предприятий по несколько месяцев не получали зарплату. Единственное, куда можно было податься, чтобы как-то выжить, это в коммерцию, криминал и политику. Часто этот путь заканчивался местом на кладбище.
В 1993 году 25-летий аспирант МГУ Стёпа Березин примкнул к какому-то демократическому движению, недостатка в которых тогда не наблюдалось, и на этой волне год спустя победил на выборах в областную думу первого созыва – представительного органа, пришедшего на смену совету народных депутатов. Политическая жизнь оказалась довольно интересной: новые знакомства, связи, деньги, опять же. Учёба, как занятие малоперспективное, быстро отошла на второй план, а вскоре и вовсе спряталась за горизонт. Ещё через год Березин занял должность заместителя губернатора – опять же, первого, – которому помог на этапе избирательной кампании, и с которым быстро нашёл общий язык. Видимо, сыграла свою роль профессиональная солидарность: губернатор тоже был по образованию химиком и до своего избрания руководил лакокрасочным заводом.
То ли молодость тому виной, то ли ещё что-то, но на высокой должности Стёпа начал чудить. Например, днём вместо рабочего кабинета его можно было видеть в ресторане в весьма сомнительной компании. Но это ещё полбеды. Пользуясь доверием и лояльностью губернатора, Березин, прикрываясь им, начал решать свои личные вопросы. Таким образом, Степан Егорович, не ведая, что творит, создавал областной власти, да и области в целом, не очень хорошую репутацию. Дескать, никто не работает, губернатор не видит, что делается у него под носом, может, не глядя, подписать всё, что угодно, даже собственный приговор. Это было уже слишком. По-хорошему, выгнать бы Березина за такое, пусть подучится немного да опыта жизненного наберётся. Но не в характере первого губернатора было так поступать, не умел он дать в нужный момент пинка. Даже тем, кто об него самого, как молодой и ранний Березин, ноги вытирал. Слишком мягким был губернатор, что совсем не присуще политику. Именно мягкость его и сгубила, доведя сначала до бутылки, затем до тюрьмы и, наконец, до могилы. Не принято о мёртвых так отзываться, но, увы, из истории, как и из песни, слов не выбросишь.
И решено было отправить Стёпу в Песцовский район – один из самых глухих и отдалённых. Глав районов тогда тоже избирали всенародно, Березин шёл на выборы как человек губернатора, несмотря на молодость, уже имеющий политический и управленческий опыт. Свежая кровь, которая должна омолодить дряхлеющий организм. Глава области вызывал тогда у жителей глубинки симпатию, потому его протеже победил, набрав около 60 процентов голосов.
Осмотрел Березин свою новую вотчину и приуныл. Было с чего. Тут тебе ни ресторанов, ни компаний, всё население района, включая посёлок Песцово, не превышало двадцати тысяч человек. Никаких туристических объектов здесь не было. Инвесторы, несмотря на близость к железной дороге и федеральной автотрассе, сюда тоже не шли. В общем, жизнь в Песцовском районе, как и в ильфо-петровском уездном городе N, была тишайшей. В самом Песцове из всех улиц только две были асфальтированными – разумеется, Ленина и Коммунистическая, – которые по-хозяйски переходили гуси, а по утрам посёлок просыпался от петушиных криков. Стёпа, как сугубо городской житель, полагавший, что и картофель, и творог растут в магазине, поначалу даже побаивался ходить по посёлку.
Сегодняшних политических управленцев можно условно разделить на три категории. Первая – хозяйственники. Большинство из них – люди ещё советской закалки. Той, где директором предприятия становился человек, прошедший путь от рабочего и знающий на этом предприятии каждый гвоздь. Заняв пост главы района и выше, они обычно показывают себя хорошими специалистами, по мере сил и возможностей, работают на развитие территории. В крупные коррупционные скандалы хозяйственники обычно не попадают. Не потому что такие честные, скорее, осторожные.
Вторая – суперменеджеры. Это те, кто пришёл в политику в нулевых из крупного бизнеса – банков, государственных корпораций, нефтегазовых или металлургических компаний. Привыкнув к большим деньгам на должностях ТОП-менеджеров, они живут по принципу «купить можно всё и всех». Например, голоса на выборах, полицию, прокуратуру, выгодный контракт, который принесёт ещё больше денег. Политику тоже воспринимают как бизнес, скупая по дешёвке землю и госсобственность. Обожают гламурные встречи, дорогие вещи и охотно демонстрируют своё состояние. Иногда, правда, такой образ жизни заканчивается уголовным делом и реальным тюремным сроком.
И, наконец, – «демократы» 90-х. В кавычках – потому что правильнее было бы их назвать политическими представителями древнейшей профессии. Поднявшись на протестной волне, где главное – ходить на митинги и громко кричать, они этим принципам следовали и в дальнейшем, часто кочуя из одной политической партии в другую. Понятно, что деловые и профессиональные качества большинства «демократов» равнялись нулю: других забот хватало, нежели своей работой заниматься. Степан Березин был как раз из этой категории, одним из немногих остававшихся её представителей. Если точнее, тем самым либерастом, которых так ненавидел. Результат соответствующий: Песцовский район больше всего напоминал красивую упаковку, вскрыв которую и увидев, что внутри, невольно содрогнёшься.
Очень любил глава района рассказывать в СМИ о том, что на его территории нет проблем с нехваткой врачей, учителей, что на селе не закрываются школы, больницы и медпункты, а в каждую деревню, где живёт от силы десятка полтора человек, три раза в день ходит автобус. Что дороги в идеальном состоянии, на домах не протекают кровли, а жители не испытывают проблем ни с водой, ни с теплом, ни с электричеством. Много чем бахвалился Степан Егорович. На самом деле было всё далеко не так. И школы закрывались. Только преподносилось это по-другому. Скажем, не потому, что школа малокомплектная и содержать её слишком затратно, а потому, что здание, где она располагается, аварийное, пожароопасное, и на период ремонта детей нужно перевести в другие школы. Но проходило полгода, никакого ремонта не начиналось (да и не нужен он был), а крепкое ещё строение превращалось в дачу очередного столичного жителя. Разумеется, про школу, в администрации Песцовского района к тому времени все благополучно забывали.
То же самое было и везде. Новая дорожно-коммунальная техника, которая, судя по местным новостям, регулярно приобреталась для района, сначала стояла у забора, а затем исчезала в неизвестном направлении. Стояла – в том числе, и потому, что работать на ней было некому. Водителей в муниципальном предприятии «Спецавто» не хватало, те, что были, работали ещё на нескольких работах, ибо на одну зарплату можно было только ноги протянуть. В результате только несколько центральных песцовских улиц имели более или менее приличный вид, заниматься благоустройством всего посёлка не было физической возможности. Зато какая была картинка на телевидении и в газете «Песцовские вести»: «С новой техникой станет ещё чище», «Новые машины – на радость жителям»! Действительно, на радость. Не всем, правда.
Ещё Степан Березин очень любил власть. Настолько, что не терпел никакого другого мнения, кроме своего, не любил людей сильных и независимых. Ещё в начале свой работы в Песцовском районе он фактически уничтожил местный леспромхоз – один, кстати, из крупнейших в области – натравливая на него то милицию, то санитарно-эпидемиологический надзор (ныне Роспотребнадзор), то налоговую. А всё потому, что директор его Борис Бабаев ещё в конце 90-х предлагал наладить производство пеллет из опилок и бесплатно снабжать ими местные котельные. Березин же предпочитал покупать за бюджетные деньги мазут. Не только потому, что кое-какая денежка с этих сделок текла в карман Степана Егоровича, он ещё опасался возможной конкуренции. И так Бабаев – олигарх по местным меркам, директор градообразующего предприятия, так ещё и топливо для котельных сосредоточит в своих руках. А потом того и гляди – сам захочет в кресло главы района сесть. Глупость, конечно, полная, но Березин так не считал. И выдавил, в конце концов, Бабаева из Песцово. Тот-то вскоре нашёл себя в Москве, а вот леспромхоз при новом, хоть и лояльном руководителе долго не протянул. Время-то стояло трудное, чтоб выжить, мало было иметь рекомендацию главы маленького и глухого района.
Или более свежий пример. Высказался ненароком директор поселковой школы против закрытия сельских школ, так через месяц был уволен – нашли у него какие-то финансовые нарушения. Хотя ясно всем было, что нарушения те шиты белыми нитками: «живых» денег директор никогда не видел и в руках не держал. Но за слова пришлось ответить. И тоже покинуть Песцово, ибо даже простым учителем не смог никуда устроиться. А был тот директор, к слову сказать, единственным в районе преподавателем русского языка и литературы. «Пусть лучше дети неграмотными останутся, зато враг не пройдёт!», - писал по этому поводу областной еженедельник «Лоция». Наверное, русский язык был болевой точкой для Березина, вот и расправился с педагогом. Ни для кого в районе не являлось секретом, что сам Степан Егорович писал с ошибками.
90 процентов населения района – это бюджетники, пенсионеры и, так сказать, асоциальный элемент. Промышленности нет, работать негде. Понятно, что в такой обстановке Березин быстро превратился в удельного князька, упивающегося своим маленьким, но безграничным в масштабах района господством. А жаловаться люди боялись – могло выйти себе дороже. Да и что толку жаловаться? У Степана Егоровича всегда был весомый контраргумент, за который ему прощалось если не всё, то многое: 80-85 процентов голосов за партию власти и её представителей на любых выборах. Такой «электорат» заставить проголосовать так, как надо – кого обязать, кому денег на пару бутылок дать, – не очень сложно.
* * *
Впервые за двадцать лет глава Песцовского района засомневался в правильности выбранного когда-то пути. Впервые он осознал, что политика и власть его только испортили, сделали нервным и подозрительным, пугавшимся собственной тени. Вот так: жил человек в придуманном им самим мирке, а тут оказалось, что есть и другие миры. И даже царство теней, как выяснилось, – не выдумка, а вполне осязаемая реальность. Такое кому угодно мозги вправит. Если, конечно, осталось ещё, что вправлять.
– Послушайте меня, Степан Егорович, – продолжал Макарский. – Знаю, у вас дебаты. Только победить в них вы сможете, если будете искренни и уверены в себе. Здесь, в кабинете вы всё равно не подготовитесь как следует, всё равно будете бояться встречных вопросов, будете отводить глаза. Ваше выступление окажется фальшивым, и все это увидят. А уверенно себя почувствуете только в том случае, если совершите реальное полезное дело.
Березин сидел как загипнотизированный.
– Помните, я вас просил сделать дорогу по улице 1-й Ржевской? По ней невозможно ходить даже летом, не то, что весной или осенью. А живут там одни пенсионеры.
Глава района вспомнил, что уже несколько лет подряд обещал людям привести 1-ю Ржевскую в порядок. Обещал, но выполнить обещание так и не собрался. «Похоже, – подумал он, – отговоркой больше не отделаешься, этот оживший покойник просто так не отпустит».
Березин снял телефонную трубку и набрал домашний номер директора «Спецавто». Трубка отозвалась лишь протяжными гудками. Тогда Степан Егорович вышел на улицу, сел за руль служебной «Волги» и сам поехал на предприятие. На территории никого не было, даже сторожа в будке у проходной. Оставив «Волгу», глава района завёл один из самосвалов и отправился в сторону карьера.
Управлять «КамАЗом» оказалось не сложнее, чем легковушкой. До карьера было километров десять разбитой грунтовки. Возле разработок дремал экскаватор. И ни одного человека вокруг. Проверив наличие топлива и масла, кое-как разобравшись с рычагами в кабине, Березин, спустя час, всё-таки наполнил кузов грузовика песком и поехал в посёлок. Там он в нужном месте разгрузился, затем, попросив в одном из домов велосипед, опять помчался в «Спецавто». Теперь уже за грейдером.
Целый день, забыв и про дебаты, и даже про обед, Степан Егорович мотался на карьер то за песком, то за щебнем, отсыпал и утрамбовывал катком покрытие. Всё делал один. К девяти часам вечера дорога была готова. Не автобан, конечно, но проехать можно. Березину, который к физическому труду вообще относился презрительно, казалось, что он сотворил произведение искусства. Он вдруг понял: эта улица на окраине Песцово – единственная полезная вещь, которую он за свою почти полувековую жизнь сделал. И он заплакал. То ли от радости, то ли от укоров совести за то, что так поздно прозрел.
Следующие три дня Степан Егорович также посвятил работе с избирателями: менял кровлю, чистил колодцы, чинил заборы, копал огороды. Если раньше он приходил домой угрюмый, нервный, практически без аппетита и ни с кем за весь вечер словом не перемолвится, то тут Березина словно подменили. Он был бодр, весел, за столом, не переставая, хвалил жену за кулинарные способности, а после ужина вместо просмотра телевизора играл с сыном в шахматы. Ещё бы! Физическая активность на свежем воздухе – это не штаны в кабинете просиживать. На следующее утро Степан Егорович поехал в областной центр подавать заявление об уходе. На радостях он даже не обратил внимания, насколько быстро и без лишних слов прошение было удовлетворено. Мог бы Березин доработать каких-то пять месяцев до конца срока, но не захотел. Он уже твёрдо решил стать фермером.
«Спасибо усопшему за то, что хоть с опозданием, но наставил на путь истинный», – размышлял теперь уже бывший глава района, выходя из поселкового магазина с пакетом продуктов. И вдруг на него будто ушат ледяной воды вылили: прямо навстречу Степану Егоровичу шёл парень лет тридцати. В руке держал трость. Ту самую! На глазах Березина парень демонстративно бросил её в мусорный контейнер и спокойно продолжил движение.
Разумеется, в кабинет заходил не Макарский. Да и как он мог? Мёртвые ещё не научились возвращаться к живым и ходить по земле. Это был театральный актёр, сын соседей покойного. Бросив прямо на дороге на радость воронам (умей они говорить, может, и спасибо сказали бы) купленные продукты, Березин вытащил из контейнера трость и, размахивая ею, погнался за служителем Мельпомены. Но парень, к своему счастью, успел запрыгнуть в отходящий автобус до Москвы, а обессиленный Степан Егорович сел на обочине дороги и закрыл лицо руками.
Странные дела творят с человеческой душой кульбиты судьбы. В Березине снова проснулся жестокий и мстительный чиновник. В этот момент он готов был запретить вообще все театры, а того актёра, с которым так и не познакомился, прилюдно сжечь на костре на центральной площади. «Как же я сразу-то не догадался? – вслух бормотал экс-глава, не замечая, что вокруг него уже собралась толпа с фотоаппаратами и смартфонами. – Теперь я никто, у меня больше ничего нет. Ничего». Сколько он просидел, когда и куда исчез, никто не обратил внимание. Только рассказывали, что стон, иной раз переходящий в вой, заглушающий даже грохот поездов, был слышен до самой полуночи.
Место главы Песцовского района пустовало недолго. А про Степана Березина очень быстро забыли, будто никогда его там и не было. О его дальнейшей судьбе ничего не известно. Возможно, уехал в другое место и занимается сегодня выведением новых сортов картофеля. Или, закончив всё же аспирантуру и защитив диссертацию, трудится на ниве науки и рассматривается как претендент на получение Нобелевской премии. Одно известно: в политику он больше ни ногой. Надо сказать, что страна от этого нисколько не проиграла. Скорее, наоборот.
Ещё можно быть уверенным, что отныне Степан Егорович не бросается словами. Если кому-то что-то пообещал, то обязательно выполняет.
